Наивная и романтичная девчонка, она после школы соблазнилась рассказами соседки о далекой загадочной Туре — «портовом городке» в северном краю с певучим названием Эвенкия. Поехала из Лесосибирска поступать в медицинское училище.
Когда впервые ступила на туринскую землю, прошлась по неухоженным, грязным улицам этого поселка, ее охватили такие ощущения, которые Наталья сразу даже не смогла оценить.
Это было смешанное чувство разочарования, беспокойства и, как ни странно, решимости. Наталья поняла: это судьба. Обратно возвращаться означало проявить слабость. Так Наталья Молчанова пополнила когорту северян, которые обычно едут за 60-ю параллель на время, а остаются навсегда.
За годы работы в больнице, пройдя специализацию, Наталья приобрела такой бесценный опыт медицинской практики, что посади ее на должность участкового врача где-нибудь в сельской больнице — справилась бы. Во всяком случае, самостоятельно удалить аппендикс этой мед сестре было вполне под силу.
Конечно, ее прямые обязанности заключались совсем в другом. Наталья должна была точно выполнять назначения лечащего врача — сделать инъекцию, поставить капельницу, проследить, чтобы больные соблюдали режим лечения. Но она могла и вытащить человека с того света.
Как-то студенты-практиканты ставили капельницу в подключичную вену больному. И что-то у них не заладилось — препарат не хотел поступать в вену.
В пылу устранения неполадки ребята не заметили, как кончик пластиковой трубочки отсоединился от иглы, торчащей из вены, и та стала «засасывать» воздух. А это чревато воздушной эмболией — то есть большой пузырь воздуха разрывает поток крови в вене, этот пузырь поступает в легкое и как бы закупоривает его, в результате человек умирает от удушья.
Еще минута — и этот больной, попавший в больницу с какой-то рядовой болячкой, точно бы умер. На его счастье, да и практикантов тоже (какой грех чуть на душу не взяли!), в палату вошла Наталья. А мужчина в этот момент уже начал синеть и беспомощно хватать ртом воздух.
Молчанова мгновенно все поняла. Она уверенным движением (хотя руки и дрожали) соединила шприц с иглой, торчащей из вены, и стала вытягивать воздух. Ей показалось, что прошла целая вечность, пока, наконец, в шприц не стала поступать кровь из вены.
Тут же зарозовели губы больного, с его лица сошла синюшность. За всем этим молча и с ужасом наблюдали практиканты. Наталья при больном ничего им не сказала. Ну, а уж потом, при «разборе полетов», выдала все что полагается, так что ребята на всю оставшуюся жизнь запомнили, к чему может привести несобранность медика.
Когда Наталья бывала на дежурстве — больные хирургического отделения могли быть за себя спокойны, медсестра отвечала за их здоровье как за собственное. Она исполняла обязанности старшей медицинской и одновременно резервной операционной сестры, нередко выходила и на ночные дежурства — не секрет, что зарплата среднего медперсонала оставляет желать много лучшего, поэтому приходилось подрабатывать.
Вот и получалось, что большую часть своей жизни она проводила в стенах больницы. Так ведь можно было и невзлюбить свою работу. Но медицина для Натальи Молчановой — это уже не просто профессия. Это было уже частью ее самой.
Каким бы трудными не были предыдущие день или ночь, на следующую свою смену она всегда заступала — ну, как бы это сказать доходчивей, — все равно, что сошедшая с картинки какого-нибудь медицинского журнала. В сверкающими белизной халате и колпаке, всегда приветливая, улыбчивая — говорю это со знанием, так как сам лично знаком с Молчановой и она меня неоднократно лечила за годы моей жизни в Эвенкии.
И лишь уставшие глаза выдавали то напряжение, сопереживание страданиям больных, которые сопровождают любого медицинского работника. Что касается «портового города Туры», то для Натальи Владимировны этот поселок на берегу Нижней Тунгуски стал родным. И пусть он так и не стал городом, зато теперь сплошь покрыт асфальтом, появилось больше благоустроенности.
Здесь она стала взрослой, построила свою жизнь, здесь родились ее дети — сын Сергей и дочь Анна, оба закончили вузы. И когда Наталья Владимировна несколько лет назад все же выехала на материк (ушла на «северную» пенсию), то частичка ее сердца, души, навсегда осталась в Эвенкии, в небольшой районной больнице, где прошли ее самые трудные и самые лучшие годы…