Как-то ведьма Эмилни
Заскучала без забот.
Вязнет в суетной трясине,
От тоски вот-вот помрет.
Примелькались ей клиенты,
Зелья, руны, карты — тлен…
С ворожбой эксперименты
И полеты на метле.
Мужики сидят в печёнках!
То кричат, что влюблены,
А до дела — так в сторонку,
Как от злого сатаны.
В общем скучно, все достало,
Ведьма в город подалась.
А тем часом на гадалок
Начала охоту власть.
Инквизиция лютует,
Садит, мучает и жжет.
Эмилини молодую
Видно, спалят в этот год.
Только ведьме осторожность,
Надоела до чертей!
Видит девушка возможность
Сделать быт свой веселей.
Вот, монашкой нарядившись,
Отправляется в приход,
Храм забит, едва вместивши
Весь собравшийся народ.
Эмилини вертит четки,
Глазки в пол… Ну что дитя!
До чего ж казалась кроткой
Ведьма, порчу наводя.

Проповедует священник:
«Колдунам всем стыд и срам!»
Вдруг запнулся проповедник.
Говорит: «Позор и нам!
Вот намедни я бесстыдно
Согрешил с женой судьи…»
Рот зажал себе, и видно —
Что не рад словам своим.
А признанья так и льются
Сквозь зажатые уста.
Все уж давятся, смеются:
«Ишь, а знать-то не чиста!»
Рассказал, как скарб церковный
Порастратили отцы,
Одеваются нескромно,
Возвели себе дворцы.
Мэр шныряет по борделям.
А барон безбожно пьет,
И узнали на неделе,
Главный стражник — вор и мот.
Баронесса приглашает
Молодцов к себе «на чай»,
Но не чаем угощает…
Кто не пробовал — дерзай!
Рассказал, как инквизитор —
Сам Торбье! Почти святой!
Так умен и так воспитан —
А на деле-то гнилой!
Он потребовал к обеду,
Десять миленьких девиц,
Чтобы провести беседу,
Отучить от зла сестриц.
Ну, а кто из них в постели
Не желал «послушать речь»
О душе и грешном теле…
Ясно — ведьмы! В полдень сжечь!

Умотался наш священник,
Разболтал, кто виноват.
Знать кричит ему: «Мошенник!»
А народ: «Герой! Виват!»
Тут случились беспорядки.
На костер несут Торбье.
Эмилини же украдкой
Улетает на метле.
Ей в груди от смеха тесно.
Развлеклась. Как славно жить!
Иногда весьма полезно,
Ведьме в люди выходить!