Ignoramus et ignorabimus (лат. «не знаем и не узнаем») — ставшее крылатым выражение из доклада Эмиля Дюбуа-Реймона «О пределах познания природы». Смысл выражения заключается в том, что по мнению Дюбуа-Реймона, мы никогда не перейдём положенной человеческому духу границы познания природы. Иногда приводится в сокращённом виде: ignorabimus («знать не будем»)
Выражение породило многочисленные споры. Своё несогласие с этой максимой выразил математик Давид Гильберт в своём выступлении по радио в Кёнигсберге 8 сентября 1930 года:
«Не надо верить тем, кто сегодня с философической миной и тоном превосходства пророчит закат культуры, и впадать в игнорабимус. Нет для нас, математиков, никакого игнорабимус, и, по моему убеждению, нет и для естественных наук вообще. Вместо дурацкого игнорабимус провозгласим наш контр-лозунг:
Мы должны знать — мы будем знать!»
…
Хорошо ли понимал тогда Давид Гильберт суть вопроса, в связи с которым так высказался Дюбуа-Реймон? Речь шла о том, что ни какие исследования в области физиологии человека не устанавливали связи работы мозга и нервной системы с психической деятельностью человека, и уж тема более с тем, что называется душой.
Выдающийся английский нейрофизиолог сэр Чарльз Скотт Шеррингтон, лауреат Нобелевской премии, выразил неуверенность, что в мозге человека возникает сознание и они как-то связаны между собой.
Профессор Московского университета, философ Александр Иванович Введенский сформулировавший в 1914 году закон «отсутствия объективных признаков одушевленности» высказался — «ни одно объективно наблюдаемое, то есть никакое физиологическое явление не может служить достоверным признаком одушевленности, так что душевная жизнь не имеет никаких объективных признаков». Вопрос появления одушевленности «очевидно останется, вследствие отсутствия объективных признаков одушевленности, навсегда неразрешимым».
Крупнейший современный нейрофизиолог, лауреат Нобелевской премии по медицине Джон Экклз развивал мысль о том, что на основе анализа деятельности мозга невозможно выяснить происхождение психических явлений, и этот факт легко может быть истолкован в том смысле, что психика вообще не является функцией мозга.
И как сказал Дюбуа-Реймон — «И как бы мы ни углублялись в дебри внутримозговой нейродинамики, моста в царство сознания мы не перебросим»
…
Итак, Давид Гильберт, осознанно или нет, подверг сомнению, да еще, можно сказать в довольно грубой ироничной форме, как для интеллигентного человека и ученого, высказывание своего соотечественника, а также мнение большого количества уважаемых специалистов в области физиологии человека.
Вряд ли он не знал о чем шла речь, поэтому можно смело предположить, что он выразил уверенность в том, что мост между сознанием и мозгом будет однажды установлен. И это не смотря на бессильные попытки всех физиологов. Такая уверенность, конечно заслуживает уважения, и Давид Гильберт, известный, как один из самых выдающихся и смелых математиков нашей эпохи, отнюдь не юноша, разбрасывающийся высокопарными умозаключениями. Однако не смотря на наше желание, чтобы наука действительно не боялась преодоления любых высот, в данном случае, к сожалению, пока приходится признать, что до постройки этого моста, до выяснения природы сознания, природы психики — наука нисколько не приблизилась, и тот рубеж, к которому не подошли ни на шаг, не смотря на все усилия, по всей видимости действительно лежит за гранью человеческих возможностей, за гранью понимания.