Хладнокровие времени бритвой по венам,
Чёрной сталью к виску, липким страхом по стенам.
Безразличие времени давит тисками…
Не дай бог никому в один ряд вместе с нами!
Время вовсе не лечит, лишь дербанит нам раны,
Заставляя сквозь ночь слышать крик чьей-то мамы —
Крик, который никто не услышит отныне,
Только те, кто детей, как она, хоронили.
Мы друг друга услышим сквозь дождь на рассвете,
В песне ветра, что в прятки играет с листвой,
Как за неба чертой слышат нас наши дети,
Что так рано простились с этой грешной землёй.

Всё не то! Всё не так! Сердце сжато в комок, никотин натощак, чашкой кофе его придавлю с шоколадом… Только новому дню я сегодня не рада. Я не рада заре приходящего дня, я не рада пространству, где я без тебя! Мне не вкайф нежный тон подвенечного платья, тело -лед без нежнейших объятий. Я сжимаю в руке два кольца обручальных, я смотрю наши фото — смешное начало! А теперь тебя нет — ты ушел в бесконечность. Без тебя одиночество — черная вечность…

Я зажигаю свечи, они гаснут, хоть сквозняка впомине даже нет. За сына я просила — все напрсно, ОН мне сказал, что места ему нет. Что места нет на грешной сей землице, он не вернется, мама, плачь — не плачь. Не возвращай! Уж лучше помолиться. Поверь мне, время — доктор, не палач.

Под мартовским снегопадом, сквозь безразличные взгляды
Уйду. Я не буду рядом. И мне ни к чему, не надо —
Не надо признаний тихих, горячих твоих ладошек,
В душе моей холод дикий, дрожь тела замерзшей кошки.
На лапах моих оковы и стерты до крови лапы.
Убило одно лишь слово. И мне ни к чему, не надо —
Твоих обещаний сладких пролит был елей, но с ядом.
Карнавал твоих масок гадких покинула я с наградой.
Наградой мне стала воля с припиской «ничья отныне»,
И раны усыпаны солью. Я — «плюсик» твоей гордыне.

Ты не хотел, чтоб мама в праздник плакала… Вчера тебе исполнилось три года — для крысюши это очень солидный возраст. Тебя поздравляли наши друзья, желали здоровья. Я была очень счастлива, угощала тебя вкусняшками, целовала и твердила ТОЛЬКО ЖИВИ! Ты смотрел на меня своими чёрными глазками, изо всех сил старался забраться на плечо — МАМ, СМОТРИ, КАК Я МОГУ!.. А вечером у тебя отказали и передние лапушки, всю ночь ты был на моих руках, ты так смотрел на меня, что сердце сжималось. С утром пришло ухудшение — отёк языка, ты терпеливо выдержал все уколы и я взяла тебя на работу, боясь оставить одного. Но тебе становилось хуже, и вот они — судороги, которые невозможно спутать ни с чем. Ты лежал на моих руках до конца, я целовала тебя, словно это могло что-то изменить… Беги на радугу, Кексуша, беги к своим братикам, только знаешь, не задерживайтесь там, отдохните и возвращайтесь. Бесконечно люблю. Мама.
ТЫ НЕ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ МАМА В ПРАЗДНИК ПЛАКАЛА…