мама, какой он наглый, до губ прокушенных невозможный,
до туго натянутой венки височной — сложный
как кислород под водой, истерично нужный,
огромный и неотложный

как мне вместить это все в мое тельце, мама,
оно больше меня. из оконной рамы
в его доме сегодня я видела панорамно
как стремительно перерастает любой масштаб
до сих пор нетроганная моя
крохотная душа.
потому что теперь ее самая тихая глубина
оживает и мечется, так, что нельзя дышать —
это глупо, но как мне легкими управлять,
… показать весь текст …

Ничего такого,
он просто спас однажды ее от холода,
От тактильного детского голода
и чего-то еще тревожного, нестерпимого.
Ведь не знал же никто, как ей трудно бывает зимами,
Как ей пусто бывает за сценой.

Он был сладким, тягучим, пущенным ей по венам —
Просто способом хоть что-то чувствовать, переменой
привычных сценариев, эдаким интермеццо —
Утренним молоком после прошлых специй.
Руками под кофтой его согреться.
Носами тереться.
Спеться.
… показать весь текст …

целый вечер держу телефон в руке.
наготове, как указательный на курке.
но закрываю глаза ближе к ночи и ясно слышу —
он звонит в кармане. звонит и дрожит. на другом конце
кто-то ровно дышит и объясняет, что будет с нами.
что станет с покинутыми островами, домами, мостами
джазовыми портретами Мураками,
пластинками и маршрутами вдоль Невы —

объясняет простыми, невыносимо простыми словами.
этот кто-то спокоен. все-то он видел и знает,
что не видел, то, сдвинув брови, в момент проницает,
потому что он всю эту осень нас бережет
от резких движений, несдержанных реплик и громких нот.
… показать весь текст …