РОЖДЕНИЕ ВЕНЕРЫ
— Выше голову!
Приказал скульптор рабыне.
— Вот так, чуть левее. Правый локоть слегка подвинь вперед. Ногу согни
в колене… да не эту ногу, другую!
— Мне так неудобно.
Пожаловалась рабыня.
— Терпи. Хм… левую руку подними вверх, как будто собираешься поправить прическу… Нет, не то!
По коже рабыни скатывались капельки пота, очень хотелось почесаться, но она терпела. Если бы не эта проклятая греческая жара.
— Я не вижу богиню!
Раздраженно закричал скульптор.
— Я вижу смазливую мордашку, аппетитную фигурку, но ничего божественного! Это тело рабыни, и лицо рабыни, и даже ноги — рабыни! Ты можешь хоть секунду постоять, не скукоживаясь?
— Почему бы вам не взять свободную женщину?
Прошептала рабыня.
— Дура!
Рявкнул скульптор.
— Смотри на меня, вот как надо было это сказать!
Он гордо вскинул голову, выпятил подбородок и, презрительно скривив губы, бросил: «так почему бы вам не взять свободную женщину?!»
— Поняла, как надо?
— Поняла…
Потупилась рабыня. Скульптор зарычал.
— Ни хрена ты не поняла! Мне что, вернуть тебя обратно в общий барак?
— Нет… не надо!
Рабыня замотала головой.
— Я… все сделаю, как вы хотите. Лучше умереть, чем…
— Ладно, попробуем еще раз.
Скульптор подошел к рабыне, ухватил за подбородок и повернул голову так, как ему хотелось. Отошел на два шага и посмотрел сквозь прищуренные веки на результат.
— Вот вроде бы все как надо… а души нет. Да меня коллеги заплюют, если я такую статую выставлю!
По щеке рабыни скатилась слеза и повисла на подбородке.
— Перестань думать о себе как о рабыне. Ты не рабыня. Ты даже не человек.
Ты богиня, понимаешь?
Этого тела не будет — а статуя останется на века. Умрет твоя хозяйка, все, кого ты знаешь, даже я, возможно, умру!
А ты останешься. Запечатленная в мраморе, непостижимо прекрасная, недосягаемая, высшее существо, прекраснейшая из богинь.
Понимаешь ты это?
В глазах рабыни зажегся слабый интерес, плечи слегка расправились.
— Умрет моя хозяйка, а я…
— …будешь существовать вечно!
Подтвердил скульптор.
— И люди будут смотреть на меня…
— …и видеть богиню. Все правильно. Твоя улыбка станет ее улыбкой, твой наклон головы — ее наклоном головы, твоя прическа — ее прической…
Рабыня мечтательно улыбнулась и тряхнула волосами.
— Значит, вот оно как…
— Ну что ты сделала?!
Всплеснул руками скульптор.
— Голову, голову поверни! К левому плечу!
Рабыня обратила на него равнодушный взгляд.
— Что?
Холодно переспросила она, даже не приподняв бровь.
— Ты что-то сказал, смертный?
— Вот! Вот оно!
Радостно воскликнул скульптор и, сунув руку в, на ощупь выхватил голову Медузы.
Затем так же, на ощупь, засунул ее обратно и лишь после этого осмелился приоткрыть глаза.
— Неплохо, неплохо…
Он обошел вокруг статуи.
Взгляд Горгоны все еще работал исправно, человеческая плоть схватилась камнем в одно мгновение.
Даже выражение холодного превосходства не успело сойти с лица рабыни, оставшись навеки впечатанным в белоснежный мрамор — такой же светлый,
как ее кожа.
— Умею все-таки!
Довольно хмыкнул скульптор.
— Эта статуя удачно дополнит коллекцию моей тетки в Милоссе. А бедная девочка, кажется, и правда верила в вечное искусство!
Он фамильярно потрепал статую по плечу и расхохотался над человеческой глупостью.