В Лондоне, Токио или Риме зимой за окном 10, а в домах 16. Холод такой, что люди спят в свитерах и шерстяных носках. И ничего — накрываются тремя одеялами и не ноют.
У нас на улице — 20, в домах — 22, и, стоит чуть опуститься до 20, все начинают бухтеть и трехэтажно обкладывать ЖЭК, мэрию, управу, рашу и правительство.
Дальнобоям можно херачить по дорогам с превышением веса тонн этак на пять, а потом ныть, что дороги не такие, «как в Европе», и трехэтажно обкладывать строителей, правительство, рашу и жаловаться на Платон.
Если ты не можешь выплатить ипотечный кредит и не можешь договориться с банком, ты во всем мире будешь жить на улице в коробке из-под холодильника. И никак иначе. У нас можно взять ипотеку, а потом просить реструктуризацию по курсу пятилетней давности и материть банки, правительство и рашу.
Только у нас ты можешь построить пятиэтажный дворец у воды по документам бабушкиной деревенской избы — пятистенки, дико возмущаться и вовсю материть правительство и рашу, когда тебе за это начнут прижимать тестикулы.
То, что у нас воспринимается как свобода, в большинстве стран называется безответственностью, выпендрежем, игонорированием закона и норм общежития и наплевательством на других.
Но нас за рупьдвадцать не возьмешь!
Нам плевать на соседа, на земляка, на соотечественника, на родственника. Зато за свое право срать на других и делать то, что взбредет в голову, я буду устраивать акции, перформансы и протесты.
Я, пожалуй, не замечу, если на тебя будут наезжать хулиганы. Но я живот положу за свое право парковать машину на только что засеянном газоне или тротуаре, где все ходят.
Так и живем…