Перед дверью зала заседаний на гладком чурбаке, отполированном штанами двадцати трёх его предшественников, сидит стражник, в обязанность которого входит докладывать о приходе посетителей. Сонный и ленивый, как все наши стражники, он не повернулся, даже не поднял головы, чтоб поинтересоваться, кто и зачем пришёл. Упершись локтями в колени и зажав голову ладонями, он смотрит, как по грязному полу приёмной ползают мухи. Сидит, уставившись в пол, и зевает, точно дворовый пёс. Бедняга страдает от сплина (весьма распространенного во всех наших присутствия), который не поддается никакому лечению. Мрачный и разочарованный стражник питает отвращение ко всему. Ненавидит собственную жизнь, ненавидит и муху, которая вот уже полчаса досаждает ему и которую он то и дело смахивает рукой с собственного носа. Если его окликнет старший, он ещё кое-как ответит, ну, а младший слова от него не добьётся. Он многое уже повидал и пережил на своём веку, и ничто больше не может его удивить и тронуть.