О добывавшем для Советского Союза секретные сведения агенте сейчас известно практически все, в Токио, где его казнили, даже памятник возвели. А вот где похоронена его арестованная как «враг народа» и отправленная в ссылку жена Екатерина Максимова, неизвестно до сих пор…
…Поселок Большая Мурта. Стою на пороге центральной райбольницы. Эта старая одноэтажная «деревяшка» даже в солнечный день — в полумраке из-за растущих впритык тополей. Запросто представляешь, как тут все было в 40-е.

— Последняя палата, — кивает женщина-врач. — Койка вот справа у стены. Здесь она умерла, горемычная…
Эта железная кровать, на которой 3 июля 1943 года уходила жена разведчика Зорге Катя Максимова, послужила еще многим пациентам…
Екатерину арестовали в Москве на второй год Великой Отечественной. В это время муж (они поженились в 1933-м) уже несколько лет работал под легендой журналиста в Японии. После арестов руководителей советской разведки многих резидентов вернули в Союз, начались суды, расстрелы. Зорге от возвращения на Родину открещивался, продолжая отправлять в Центр ценные сведения. А Максимову обвинили в шпионаже и выслали на 5 лет в Красноярский край.
В Большой Мурте, где жена Зорге жила в бараке для политических, до сих пор ходят слухи, что женщину отравили, хотя в архивных справках причиной ее смерти называют «кровоизлияние в мозг».

— Задолго до этого в нашей больнице работал ссыльный хирург и священник, будущий архиепископ Валентин Войно-Ясенецкий (за труды по хирургии его даже наградили Сталинской премией), — рассказывает бывший главврач большемуртинской больницы Владимир Рязанцев. — Обеззараживая руки до и после операций, он использовал только один антисептик — сулему. Это ядовитое соединение ртути и хлора. Войно-Ясенецкий уехал, но установленные им порядки в больнице прижились надолго. Говорят, Екатерина в сопровождении сотрудника НКВД ездила в Красноярск за сулемой и препарат якобы случайно пролили. Тогда она и могла отравиться. Может, все было изначально спланировано…
Женщина «сгорела» за сутки. Была доставлена в больницу в тяжелом состоянии, ее постоянно рвало… Точную причину смерти могла бы установить экспертиза, если бы нашлись останки. Кладбище, где, скорее всего, похоронили Максимову (старожилы видели здесь крест с ее именем) снесли в 70-е, здесь построили здания администрации и милиции.

Дело Екатерины Максимовой хранится в архивах ФСБ. Краевые депутаты отправили в ведомство запрос с просьбой предоставить дело ссыльной. На днях в Красноярск пришел ответ от руководителя ФСБ Александра Бортникова: гриф секретности с дела до сих пор не снят.
— Это непонятно, — говорит зампредседателя Заксобрания Анатолий Ромашов. — Все давным-давно рассказано про Зорге, столько книг написано… Почему же такая секретность вокруг имени Максимовой? Знали бы, где ее могила, поставили бы памятник жене великого советского разведчика…
— В делах ссыльных ничего особенного нет, — говорит Алексей Бабий, председатель правозащитного общества «Мемориал». — Прошения о помиловании, краткая характеристика. Что в деле Максимовой секретить-то? Наверное, есть на то причина. Зачем могли ее отравить? Скорее всего, она ничего и не знала «такого». Но у нас так делали — «на всякий случай».

…Сегодня на месте довоенной лечебницы сияет современное бело-голубое здание новой «районки» (а ведь я была здесь всего год назад). Как будто и не было никогда скрипучих железных кроватей, коротких — словно специально под хрупких женщин точеных, и старых тополей. Да и самой Екатерины Максимовой теперь тоже как будто бы не было. Потому что в Большой Мурте никаких свидетельств о ней больше нет. Ни могилы, ни креста. Ни-че-го.