Моя бабушка не ходила в церковь…
Она подолгу сидела по вечерам, закрыв глаза, и беззвучно разговаривала с тем, в кого верила…
И — помогала, помогала, помогала…

Однажды я спросила её…
И она ответила…

В начале сорок второго бабушку эвакуировали…
С двумя детьми…

Эшелон с полуголодными измождёнными людьми месяцами стоял в тупиках, пропуская фронтовые поезда…

Четыре месяца спустя бабушка похоронила старшего, четырёхлетнего Федю, голыми руками выкопав для него неглубокую яму на придорожной косе…
… показать весь текст …

Однажды к старцу пришел странник и спросил его, почему Бог не хочет простить всех, и почему некоторые остаются осужденными.

День был солнечный. Старец вывел путника на улицу и заставил взглянуть на солнце.

Тот поднял глаза, но тот час опустил их.

Старец спросил, почему тот не хочет полюбоваться на солнце?

Странник ответил, что на солнце смотреть невозможно, — больно глазам.

— Вот и ответ, который ты ищешь, — ответил старец. — Нечистой душе больно смотреть на Бога, и если бы она была введена в рай, то сильно бы мучилась. Только праведники могут спокойно, с радостью и любовью находится в Божественном Свете.

Заслуга некоторых людей в том, что они показали мне запределье тьмы. Я теперь люблю и ценю каждый лучик света. Моя заслуга в том, что я не озлобилась и не потеряла веру в людей.

(Rina_M)

Цветёт цикорий.
Луга объяты этой синевой.
И купола церквей —
на расстоянии наших душ…
и глубиной
кристальной
всех основ
своей,
рождается звезда…
на острие креста. И луч,
тот чудотворный наш
из Веры и Надежды.

Обиженный пытается обидеть,
счастливый — может счастьем одарить.
Кто носит свет, не может, не увидеть,
того, в ком нужно веру воскресить.
Велик не тот, кто мудрыми речами
упавшему оценку может дать.
А тот, кто плача, выстрадав ночами,
был рядом и способен был поднять.
У каждого в груди, я знаю — сердце;
но не у каждого оно размером с мир.
Быть выше и сильнее всех инерций,
не сузить мир лишь до своих квартир.
Способны те — в ком Божий дух таится.
Ни слава, ни чины им не нужны.
… показать весь текст …