Здравствуй, Гудвин! Элли выросла — не узнать её; напились — зашла поздравила с диссертацией. Обещала написать тебе обязательно, врёт, что счастлива, но выглядит как с креста снята. Вроде держится, но видно какая слабая, курит много, по столу барабанит пальцами. Гуд, она не просит помощи, но… ума бы ей. Чтобы справиться с сложившейся ситуацией…
Здравствуй, Гудвин! Не поверишь, как Элли выросла. Заходила, разговаривала с деревьями, всё мечтала — надо на выходные выбраться в Изумрудный город, но не хватает времени. Улыбается как после чего-то страшного, если вдребезги внутри всё, в аффекте шоковом. Вроде держится, подробности я не спрашивал. Гуд, прислал бы ты посылочку с сердцем шёлковым…
Здравствуй, Гудвин! Элли пахнет совсем как взрослая, заходила на неделе со мной поужинать. Спину держит как монаршая, венценосная, верно думает, что так не заметно ужаса у неё в глазах. Я чую, что всё не в радость ей… По загривку гладит, в гриве от взгляда прячется. Гуд, она сильна, но ей не хватает храбрости, чтобы всех врагов порвать на клочки и тряпочки…
Здравствуй, Гудвин. Я в порядке. Поговори со мной о несбывшемся, прекрасном, судьбе и милости, что похожа смерть на шелест бумаги рисовой, перевернутой страницы; что надо вынести всё, что выпало, досталось… Что я железная, временами абсолютно несокрушимая.
И пришли мне, Гудвин, ножик с волшебным лезвием — я отрежу много лишнего от души моей.