Она бежала от бомбежки…
Собака… жалкая немножко.
С каким-то бешенством в глазах…
…ей думалось — идет гроза.
Осколки стёкол среди камня…
Она бежала, лапы раня.
И голод гнал её куда-то…
Быть может в логово солдата.
Когда — не помнит псина — ела.
В надежде, рвущейся из тела,
Желала отыскать приюта,
Тепла собачьего уюта.
Но тщетно! Улицы пустынны.
С разбитой утварью вдоль тына
Дома глазели бездной окон
Из стен, стоящих кособоко.
Разруха, смерть и пепелища…
Одно название — жилища!
Всё, что осталось после «Градов».
Чем так гордятся банды гадов.
Она бежала… Где-то мины
Как сливы сыпались на спины
Домов, мостов, садов и скверов.
И рвали вязь собачьих нервов.
Сирена бешено завыла.
Она, дрожа, слегка скулила.
Скулила — так ведь бессловесно! -
Гуляла смерть. Ей было тесно.
Навстречу вдруг два ополченца.
У одного из полотенца
Повязка, рваные штаны,
И автомат из-за спины;
С щетиною (давно не брились).
И слышит:
— Укры затаились
левей, окопчик стали рыть.
— Эх, вот бы их огнем накрыть.
— Слыхал, район аэропорта
опять бомбят!
— Какого черта!
— Упали нам на плечи гирей
итоги этих перемирий!
Давно бы раздавили тварей!
Так нет, толкуем с этой харей.
Ему лишь в ад одна дорога.
Фасон лица как у бульдога
Из мультика про Буратино.
У! —  шоколадная скотина!
Зашли за стену. Закурили.
Дымком друг друга подбодрили.
Но надо б дальше продвигаться,
Да чтоб на мушку не попасться.
Эй! Ты откуда здесь, собака?!
Поди подумала тут драка?!
…нет,… здесь гражданская война…
…Такая, брат, у нас страна.
Здесь мы рискуем жизнью. Каждый.
Здесь убивают мирных граждан,
Детей, собак… глянь, ща как жахнет!
Тут голод, мрак… здесь смертью пахнет.
Стреляют суки без разбора.
И всё — бандеровская свора.
Да Вы, видать, давно не жрали!
Гляди, как сильно исхудали.
Бока ввалились, шерсть свалялась…
…Похоже, Вам, мадам, досталось…
(и горький выдавил смешок).
— Братишка, дай-ка вещь-мешок.
Сейчас тебя подкормим трошки.
Достал тушенку, две картошки,
Из ножен вытащил «кинжал»,
Всё в котелке перемешал.
Слегка траву примял у ног,
И опрокинул котелок.
Давай, поешь, хотя бы малость.
Собака как-то робко мялась.
И жрать хотелось, и боялась…
Да, ей действительно досталось.
Вдруг сон привиделся собаке:
(исчезло всё и вся во мраке)
Ей снилась тень от дома, будка,
Услада сытого желудка.
Порою трёпки и участья,
Фрагменты будничного счастья.
Лишь миг виденье продолжалось.
Как — не проснуться — ей мечталось!
Такие вот собачьи грёзы
И в них одни метаморфозы.
А у людей сложней и проще.
Вот снайпер выстрелил из рощи.
Но только ранил ополченца.
И вот уже из полотенца
Повязка на его груди
И жизнь пока что впереди.
Да… у кого какая доля…
А сколько их осталось в поле
И с той, и с этой стороны…
…Такие правила войны.
Кто б знал, что в двадцать первом веке
Вновь будут смерти и калеки,
Тоска сирот и слёзы вдов…
…Да…урожай войны таков…
Собака вдруг к ногам прижалась:
Подумав: сколько ж ей осталось?!
…и стала есть… — она жрала! -
Такой голодною была…
— Поешь, поешь! С нас не убуде*!
Ведь мы ж не варвары, мы люди…
Курить солдаты перестали.
За холку псину потрепали,
И двинулись своим путём,
Друг друга чувствуя локтём.
Так что — теперь опять одна?!
Кто враг?! Кто друг?! - когда война.
А эти стали ей родными…
…и побежала вслед за ними…
Собака стала ополченцем.
При штабе ловким порученцем.
То доставляла сообщенья,
То взвод вела из окруженья
По нюху, по своим следам
К родным селеньям и садам.
Потом сражений много было.
И было больно, чуть не выла,
И были сладкие минуты
Ведь виражи войны так круты.
Однажды, на исходе боя,
Нашла бойцов. Их было трое.
Увы, но двое уж убиты,
А третий жив, хоть раны вскрыты.
По запаху узнав его,
Лизнула друга своего.
И потащила… путь далёкий
До лазарета и не лёгкий.
Вцепившись в воротник бушлата,
Бойца тащила словно брата.
И вот солдат опять в строю
И вместе вновь они в бою.
Шла псина с другом в дым сражений
Тропой собачьих похождений.
Но как-то раз, уйдя с ним в бой,
Она погибла как герой.
Об этом он мне сам поведал.
Ведь бой закончился победой.