Мы бросили вызов догмам. Готовых рецептов не было.

Есть мнение, что ход времени со временем ускоряется. Начало 21-века, в котором мы живем, можно сопоставить с началами предыдущих веков и, приложив мерную линейку, убедиться, что это не так.

Начало 20-го века — это путь через 1-ю русскую революцию и Столыпинские реформы к 1917 году. Начало 19-века — возвышение Наполеона после Великой Французской революции, его разгром и конец. Начало 18 века — вся великолепная история реформ Петра 1-го. Начало 17 века — Смута и ее преодоление. В отличие от четырех предшествующих столетий, в начале 21-го века время стоит вязкое и тягучее. Зеленой площади в бывшей Сахаре не получилось. После убийства Каддафи туареги там снова не любят тиббусов, как и 100 лет назад.

Октябрьская революция, до 100-летия которой осталось два года, действительно стала главным событием 20-го века. Не сама по себе, потому что собственно октябрьский переворот почти никто не заметил, а по своим последствиям и событиям, которые с нее начались. А началась с нее советская система.

Впервые в истории было создано долго просуществовавшее и успешное общество, поставившее себе задачу освободиться от системного паразитизма и развиваться планомерно, в интересах всех членов общества, которые являются трудящимися и не разделены на классы.

Важно, что это общество умело себя защищать. Общество доколумбовой Вест-Индии, по мнению большинства исследователей, тоже было коммунистическим, но оно вымерло на протяжении жизни одного поколения, потому что не умело сопротивляться внешнему врагу. Советское общество выиграло самую страшную войну в истории человечества.

В СССР любили рассуждать о материально-технической базе коммунизма. Оказалось, что важна не материальная база, а нечто совсем другое. Сейчас материальная база такова, что все люди могли бы работать по шесть или по пять часов в день, а остальное время заниматься творчеством, саморазвитием, любимыми делами. Но реальность не такова — есть рантье, вообще не работающие, и есть гастарбайтеры, вкалывающие на стройках по 12 часов в сутки. А в доколумбовой Вест-Индии был коммунизм.

В СССР любили рассуждать об источниках марксизма. Там не упоминали еще один источник — талмудический пилпуль. Он определил не содержание, а форму советской идеологии. Тысячи бывших ешиботников легко и органично влились в ряды ее идеологов так же, как 70 лет спустя их потомки, улетая из разваливавшегося СССР, надевали в самолете кипы и становились религиозными сионистами. Камца и Бар-Камца повлияли на советскую идеологию не в меньшей степени, чем Гегель и Фейербах.

Но за 25 постсоветских лет теория коммунизма двинулась вперед так, как она не могла продвинуться за 73 советских года. Множество талантливых людей, от Кара-Мурзы до Кагарлицкого, освободившись от догм и ни от кого не завися материально, осмысливают советский опыт и приходят к интереснейшим выводам. Горбачев от имени поздних коммунистов говорил, что «мы не знаем общества, в котором живем». Сейчас мы знаем и понимаем советское общество гораздо лучше. Это значит, что постсоветские годы были прожиты не напрасно.

Советское общество в самом начале своей истории обладало мощным драйвом. Однако оно получило тяжелейшую травму в результате Войны, когда погибли лучшие. Исчезновение миллионов мужчин породило страшные деформации в гендерных отношениях, проявляющиеся в постсоветском обществе до сих пор, три поколения спустя.

Представьте только, что Павел Коган, Семен Гудзенко и десятки таких же мужчин дожили до конца 80-х и начала 90-х годов и поддержали своими голосами одинокую Юнну Мориц, а их самих поддержали сотни тысяч безголосых единомышленников. Всё нынешнее «постсоветское пространство» было бы совершенно другим.

Главным виновником гибели советского проекта все-таки является немецкий народ и выбор, сделанный им в начале 30-х годов. В 20-е и 30-е годы интеракция русской и немецкой культур во всех областях была настолько интенсивной, что нам сейчас трудно себе это представить. Основатели СССР, рассчитывая на мировую революцию, думали прежде всего о германской революции и союзе социалистической России с социалистической Германией, который стал бы непобедимым. Они были готовы перенести центр Коминтерна из Москвы в Берлин сразу после победы революции в Германии.

Выбор немецкого народа можно объяснить, но нельзя одобрить. В результате произошла взаимная аннигиляция двух великих европейских народов там, где могла быть синергия. Антикоммунисты и симпатизанты нацизма, резунисты разного толка часто говорят, что «Германия своим выбором и своей жертвенной борьбой спасла весь мир от коммунистической угрозы». Я с ними согласен по сути, но считаю это величайшей исторической трагедией, а не «подвигом» немцев.

После Победы мэйнстримом в западном обществе стала социал-демократия. Советская интеллигенция ошибочно считала, что «вот он, магистральный путь развития цивилизации», к которому надо просто присоединиться, отказавшись от коммунизма. На самом деле социал-демократия являлась вынужденным маневром элит капиталистического мира, поделившихся частью своих прибылей с народом, чтобы лишить привлекательности в глазах людей советскую альтернативу. Государство всеобщего благоденствия было повсеместно свернуто из-за ненадобности после того, как эта альтернатива исчезла. То, что приходит ему на смену, некоторые публицисты сейчас называют новым рабовладельческим строем и сравнивают с системой, существовавшей в южных штатах США до 1863 года.

К своему закату советская система пришла уставшей, выдохшейся, сгибающейся под грузом миллионов собственных паразитов, выросших каким-то образом в «государстве трудящихся». Догматическая идеология не знала, что с ними делать, и не могла их правильно идентифицировать. Она не понимала феномен «креативного класса» и не хотела называть вещи своими именами. В результате у сторонников уничтожения советской системы и возврата к капитализму появилась многомиллионная массовка.

В СССР любили говорить о воспитании нового человека. На самом деле человека воспитать невозможно, потому что каждый человек по самой своей природе свободен, а воспитание отрицает свободу выбора. Человек свободен делать выбор, и любой его выбор должен быть уважаем другими. Это относится и к выбору поколений.

В СССР любили говорить, что победа коммунизма неизбежна. Но ничего неизбежного в мире нет. Как сказал немецкий поэт в плохо переведенной на русский язык известной цитате, «лишь тот достоин свободной жизни, кто каждый день готов за нее бороться». Но ведь можно и не бороться. Всегда есть выбор, и всегда есть варианты. Советская система погибла, помимо прочего, потому, что на завершающем этапе своего существования стала прочно ассоциироваться с геронтократией, косностью. Она требовала только благодарить отцов и дедов за счастливое детство, но человек не может вечно оставаться благодарным сыном и внуком и не быть самостоятельным субьектом жизни и истории. Системе нечего было предложить молодому поколению. Советская система не умела говорить на языке молодежи. Всем памятна песня Виктора Цоя «Мы ждем перемен». И перемены пришли.

И Ленин, и Сталин прекрасно понимали опасность перерождения советской элиты. Ленин призывал укреплять рабоче-крестьянский контроль, Сталин — выдвигать актив не от партии, а от общественных организаций. Партократия, сформировавшаяся в класс со своими интересами, не допустила ни того, ни другого. Когда она в итоге решила присвоить общенародную собственность себе, любимой, никто не понимал, что происходит, не хотел и не мог сопротивляться этому. И систему, победившую самого сильного врага в самой трудной войне, сожрали ничтожные вши.

Советская система была предана и уничтожена советской и партийной элитой. На протяжении трех десятилетий, с 1955 по 1985 год, КПСС пополнялась за счет отрицательного отбора, вбирая в себя приспособленцев, хамелеонов и карьеристов всех мастей. Знаковой фигурой можно считать первого секретаря Фрунзенского райкома комсомола Москвы Михаила Борисовича Ходорковского — если такие люди оказываются на таких должностях, это значит, что борьба проиграна, и больное государство безнадежно. А история второй государствообразующей нации бывшего СССР и ее суверенного государства в последние два года показала, что при наличии такой второй государствообразующей нации СССР в его границах 1945−1991 года был обречен в любом случае.

Но советская система и советская история, даже погибнув, остаются опасными врагами для мировых элит. И поэтому эти элиты сделают все, чтобы не допустить возможности их возвращения.

На Западе Сталин уже сейчас равен Гитлеру. В ближайшем будущем он будет официально объявлен главным злом, а коммунизм будет считаться «хуже нацизма». В школах стран «золотого миллиарда» введут обязательный курс антисоветизма, на котором будут изучать «Черную книгу коммунизма», «Архипелаг Гулаг» Солженицына и «Голоса утопии» Светланы Алексиевич. Школьники будут ездить на эскурсии не в Освенцим, а в Пермь-36 и другие музеи ужасов советского тоталитаризма. В странах мировой периферии таких уроков не будет, потому что не будет всеобщего среднего образования. Там священники и муллы будут читать прихожанам проповеди о том, что коммунизм — это Зло.

Книги «Как закалялась сталь», «Повесть о настоящем человеке» и «Туманность Андромеды» будут запрещены как тоталитарная коммунистическая пропаганда. Они будут изъяты из библиотек и стерты из интернета. Люди будут пересылать их друг другу прикрепленными файлами, по частям, вставив спереди пару абзацев из книг Джона Толкиена и Джоан Роулинг, чтобы сбить с толку интернет-полицию.

Но чем больше будет запретов, тем сильнее будет становиться обаяние советской легенды. И мальчики иных веков будут плакать ночью о времени большевиков.

Однако советская система не возродится в новом качестве, пока не будет полностью изучен, просчитан и проанализирован механизм предательства бывших советских элит. Она возродится только в тех странах, народам которых не улыбается перспектива вечно быть лакеями и гастарбайтерами при дворах заокеанских мультимиллиардеров. Там, где людям надоест слушать проповеди о том, что они ничтожества, в прахе родились и в прах превратятся. В СССР 2.0 не будет руководящей и направляющей партии, потому что такая партия неизбежно переродится и снова предаст, но зато каждая кухарка будет уметь и хотеть управлять государством. «Каждую кухарку надо научить управлять государством» — это не утопия, а реально осуществимая программа действий. Для этого у кухарки должен быть набор знаний, которые вполне можно приобрести в средней школе, и готовность жить не только для себя. И когда народы стран, где люди обладающие достоинством и самоуважением, составляющие большинство народа, почувствуют, что дозрели, сказка станет былью, и вернутся они.