Ты так красива, что можно сойти с ума, в этой твоей беззастенчивой страсти к серым или слегка приглушенным сухим тонам, очень идущим затворницам и химерам.
Ты не касаешься пальцев, колен, ключиц. Ты невесома, прозрачна и нелюдима. Ты происходишь из стаи лесных волчиц, и если бьешь — то в ядро, уж никак не мимо.
Кто-то твердит, ты — диагноз, другие — стиль. Этакий, знаешь ли, образ — табачный, тонкий, с привкусом виски [в бокале быть должен штиль, если в душе вьются волны больной воронкой].
Ты так красива. Ни время, ни что ещё не в состоянии тронуть тебя, испортить. Ты была гостьей дворцов площадей трущоб и не нуждалась в поклонниках и эскорте.
Что до меня, я предельно с тобой честна. Мне не даётся придуманной стать в n-надцать. Раньше жила без оглядки, теперь без сна. Раньше была из соломы, теперь — из кварца.
Я не хочу строить планы, идти вперёд. Я на дурном перекрестке — нет знаков, правил, и поворачивать, кажется, мой черёд. Бог проиграл, если вдруг на меня поставил.
Кто там с тобой? Достоевского том? Дожди? Что ты стоишь? Планировка тебе знакома. Здравствуй, депрессия. Что же ты? Проходи. Располагайся и чувствуй себя как дома.