Зимка брела вперед, не разбирая дороги, одна в кромешной темноте, с трудом переставляя непослушные, одеревеневшие от холода ноги. Страх, гнавший ее вперед, давно сменился апатичной усталостью и безразличием. Она не замечала, ледяного, пронизывающего до костей ветра, который с каким-то диким остервенением, швырял ей в лицо, огромные пригоршни колючего снега и норовил сбить с ног. Клацая зубами от холода, она каждой клеткой закоченевшего тела, ощущала, как стужа, сковавшая тело, волю и разум, медленно и неумолимо все глубже вгрызается в ее нутро.
В ту секунду, когда смертельный холод, коснулся своим леденящим дыханием ее все еще, горячего сердца, беглянка упала, с головой погрузивший в огромный сугроб. Силы и воля, заставлявшие двигаться вперед, оставили ее. Снег набившийся под тонкую рубаху, облепивший лицо и руки Зимки, уже не таял, как не таяли замерзшие ручейки слез, на ее щеках.
Северный ветер, тихонько нашептывал ей «Спи! Усни!»… Под сладкую песню ветра, ее веки смежились, а голова, безвольно свесилась на едва округлившуюся девичью грудь. Она засыпала не замечая, мелкой, противной дрожи, сотрясавшей ее хрупкое тело. Блаженное тепло окутало ее, а приятная, теплая темнота, заботливо набросила на ее плечи свое смертельное покрывало.
Звонкое, разливистое -Зимуша! — донеслось издалека.
Зимка открыла глаза, и тот час зажмурилась, от яркого света, бьющего ей в лицо.
Прикрыв глаза ладонью, беглянка подождала, пока они привыкнут к яркому, льющемуся отовсюду свету, и только затем открыла их. Свет, сколько вокруг было света! Теплого, умиротворяющего, зовущего света.
-Зимушка! — снова долетело до нее откуда-то сверху. Девушка подняла глаза, и увидела, стоящих невдалеке мать и деда. Улыбающаяся, мать, заботливо и нежно, поддерживая левой рукой, свой огромный живот, манила ее к себе правой. Рядом с ней, стоял дед, крепкий и полный сил.
-Мама!- закричала Зимка и бросилась к матери. Не успев сделать и пары шагов, она оказалась стоящей рядом со своими родными.
-Мамочка! Мне снился такой страшный сон! Словно на нашу деревню, напали тати! Они ворвались в нашу избу, один из них схватил меня, и намотав мою косу на свой кулак, вытащил во двор. Следом, другой злыдень, выволок на двор твое окровавленное тело. Они смеялись, шутили, а потом, тот который держал меня за волосы, достал из-за пояса нож и полоснул по моим волосам, у самого затылка, и тот час упал, кулем повалившись на землю. Сжимая на груди обрывки рубахи, я вскочила на ноги, и увидела, деда, опускающего занесенную над головой для удара руку, с зажатой в ней палкой.
Мамочка, мне было так страшно! Крики женщин, стоны умирающих, свет факелов и безудержный лай собак. И запах, странный, солоноватый запах витал в воздухе.
-Беги, Зимушка, беги, милая! — молвил дед.
-Деду, бежим вместе! — просила я.
-Старый я, Зимка, старый! Не убежать нам вдвоем, а у тебя одной, глядишь, получится. Беги девка! Со всех ног беги! Тикай, не оглядывайся! Да хранит тебя Великий Род, да убережет он тебя от глаз коварной Мары! — сухими губами, деда, ты едва коснулся моего лба, затем, развернул меня, и толкнул в спину, понуждая бежать вперед.
И я, побежала, побежала со всех ног, не оглядываясь, как наказывал мне дидуся. Лишь один раз я оглянулась. И увидела, как здоровенный детина, убил тебя одним ударом огромного молота.
Мне было холодно и страшно, но я продолжала бежать, до тех пор, пока не упала в сугроб.
Из глаз старика, выкатилась скупая, мужская слеза, она прокатилась по морщинистому лицу, и нырнула в густую, окладистую бороду.
-Девонька моя, горемычная. Сон, это был сон, милая! — приговаривал старик.
-Сон? — Зимка недоверчиво переводила взгляд с деда на мать.- Сон?
-Сон, милая, сон! — подтвердила мать — Куда ночь, туда и сон!
-Ну, пошли, что ли, девоньки? — спросил старик.
И вся троица, развернувшись, зашагала по направлению к свету.
Под завывания вьюги, улыбающаяся Зимка, тихонько спала, в своей снежной постели, на краю леса. Дыхание беглянки едва заметное, прерывистое, вскоре, совсем сошло на нет. Осатаневший ветер, завывая от бессильной злобы, в считанные минуты, намел огромный сугроб, над головой беглянки. Он так и не смог стереть счастливую улыбку, с ее теперь уже безжизненного и посеревшего от холода лица…