Перехожий, мозоли на пятках потрогав,
Удивится не им, а протопанным тропам:
Чай, у титула «Русь» в побратимах дорога —
От условных варяг, через грек — к эфиопам?
С ключевою водицей на донышке фляги,
В прохудившихся чунях по охре кленовой —
От одной передряги к другой передряге,
Где и сколько — без разницы, лишь бы по-новой!
Мы — в движенье, как шмель по медовой погоде:
Малахольная стёжка, кустами стегая
Подгоняет нас так, что кручина проходит…
А на смену ей тут же приходит другая.
Души рвутся в полёт и поводят крылами —
Но теряют задор, и томятся в заначках,
Ведь, по присказке мы — ходоки под столами,
То с пелёнок — пешком, то хмельным — не карачках!
Затхлый дух помещений мы пьём, как касторку,
Но однажды намёком озёрного бриза
Запах трав и созвездий пробьётся в подкорку —
И слетает с нарезок конторская крыса!
Выгоняет нас в мир, покрутившись меж ёлок,
И в студёный простор с головой погружая,
Пыльной строчкой возлёгший на память просёлок…
Он, похоже, знакомый — а память чужая!
А прохожий добулькает флягу до донца —
Хороша под пирог ключевая водица —
И почапает дальше. Идти — не идётся,
Но гораздо сильнее сидеть — не сидится!