Уйду, от тех, кому не пара… кому мой адрес запрещён…
Умру для рыжего с пивбара… для пса, с клещом…
Где львицей каменой, веками,
поверх голов,
жую отбитыми клыками,
татарский плов…
Уйду… пусть сами выясняют, что — сон, где — быль…
Глазницы вместо слёз роняют — песок и пыль…
Вон, к небесам качнулись трапы… не упаду!
Крошатся каменные лапы… но я — иду…
Не понимая…- это счастье… Я стану в круг,
хватая каменною пастью — десятки рук,
вон тех, кто за меня в ответе… табличка в масть —
«Пожалуйста, не суйте, дети… огрызки в пасть…»
У пьедестала, здесь, распято… у ваших ног —
родятся каменные львята… храни их Бог…
А я…
Умру… песком сквозь сито…
родной… незлой…
Губою заячьей (отбито), хлебая зной…
На мне сурб-хач* одноименный… тату — псалмы…
И листик скручен незелёный из-под долмы,
он к ранам, будто подорожник… гори огнём!!!
Безбожница… и ты — безбожник. давай уйдём?!
Но взглядов нежные укусы, пройденный путь.
Ты снова тронешь мои бусы… боишься — грудь…
От зацелованной сигары, до губ — метраж
и всё приходят телеграммы — «навеки ваш…»
Уйду… доколе здесь козлиться!!! Пошло всё на…
Шагает каменная львица… вдоль полотна…
Умру…
Во что мне возродиться?
Налей вина…
Я — львица…
Пьяная девица…
Пошло всё на…
Умру… минуя все вопросы… назад… в Содом…
Тугие винограда косы — уронят дом
и поутру в холодном морге, в тюрьме окон,
сыграет солнышко на «Korge» — «Show must go on»