-Слышь, дед… Да, я тебе, тебе говорю!
Петрович вспыхнул: так это к нему обращается худощавый белобрысый парень с рюкзачком за плечами.
Дожил — уже дедом его стали называть. Ну да, поддал он вчера, с утра не побрился, выглядит, наверное, немного старше своих лет. Но не дед же.
Пока Петрович собирался с мыслями, чтобы отшить этого наглеца, тот миролюбиво улыбнулся:
— Извини, старина, не подскажешь, девятнадцатый дом далеко отсюда?
Петрович забыл, что только что хотел отматерить этого бесцеремонного прохожего, и терпеливо сказал:
— Девятнадцатый тебе надо искать на той стороне улицы, вон в тех новостройках.
— Точно, Петька так и объяснял — в новом доме он купил квартиру, — обрадованно зачастил парен. — Ладно, дед, спасибо! Будь здоров!
И заспешил на ту сторону улицы. А Петрович захромал дальше, к поликлинике, опираясь на трость.
«Да что там, дед уже, конечно, — горестно размышлял он на ходу. — На пенсии уже как два года. Пара внуков у меня уже есть. И бабушка больная, которой секса уже не надо — тоже есть. С палкой вот хожу из-за этого проклятого колена. Чем не дед? Так что, чего уж тут обижаться на этого сопляка. Правильно он меня дедом назвал…»
И тут у Петровича в кармане зазвонил мобильник. Звонил его закадычный друг Толик… Анатолий Викторович Выжигайло, тоже свежеиспеченный пенсионер.
— Ну, чего тебе? — буркнул в трубку Петрович.
— Мне тебя на… надо! — радостно прокричал в трубку пьяным голосом Толик.
— Зачем я тебе? Да не ори так мне в ухо!
— Вали скорее ко мне, — сбавил тон Выжигайло. — Моя к дочке уехала на пару недель. А я вчера пенсион по… получил. Да Машка мне десятку оставила.
— И чё? — насторожился Петрович.
— Да ничё! Я двух марух вчера на почте подцепил, так они сейчас торчат у меня. То… только раззадорились, а я уже никакой. Так что подкрепление ну… нужно. Я знаю, ты застоялся, хе-хе! С тебя буханку хлеба и пиво. Все остальное есть. Вали ко мне. Т-ты где сейчас?
— Так я это, вроде в поликлинику собрался, — неуверенно ответил Петрович, вызывая в своем воображении картинки распутства, творящегося сейчас у его дружбана, неисправимого разгильдяя Толяна.
— Да пошли ты ее на хрен, эту свою поликлинику! — опять громогласно заорал Толян, перекрывая своим басом женский смех, послышавшийся в его трубке.
— А сколько хоть лет, этим твоим стару… то есть — марухам? — уже сдаваясь, спросил Петрович.
— Не беспокойся, уже со… совершеннолетние, ха-ха! — жизнерадостно захохотал Толян.
И Петрович, круто развернувшись и почти не опираясь на трость, бодро похромал к переулку, где совсем недалеко от его дома жил Толян Выжигайло, который сейчас дожидался своего друга с двумя марухами.
«А поликлиника подождет! — бормотал он на ходу. — А то, ишь ты: дед! Это мы сейчас посмотрим, какой я дед…»