- …Так, значит, любишь? — задумчиво переспросила она, меланхолично жуя травинку.
— Угу! — страстно промычал он. — Жить без тебя не могу.
— А чем докажешь?
— Да чем угодно! — самоотверженно вскричал он. — Хочешь, объявлю на весь белый свет о своей любви?
Она холодно пожала плечиками. Он набрал полную грудь воздуха и издал душераздирающий вопль:
— Лю-ю-ди-и-и! Я люблю-ю-ю!
— Уу!.. — загромыхало эхо. На Кавказе при этом случилось землетрясение, на Алатау — оползни, а Ура просел и стал еще ниже, чем был.
— Хватит глотку-то драть, — раздраженно сказала она. — Это еще не доказательство любви.
Он сник. Потом вдруг соскочил с места, одним махом взлетел на мачту высоковольтной линии и резво перебежал по проводу до другой. Когда он вернулся, подошвы его кроссовок еще дымились, а волосы искрились.
— Вот, ненаглядная моя: это рекорд. Я мог бы передать его в Книгу Гиннеса, но дарю тебе! — великодушно объявил он.
Она зевнула.
- Скучно мне с тобой, пойду-ка я спать.
— Ах, так! — возопил несчастный влюбленный. — А что ты скажешь на это?
— На что «на это»?
Но его уже не было: умчался не то в Африку, не то в Южную Америку.
Не было его долго — часа полтора. Но вернулся он с триумфом: весь исцарапанный, на взмыленной зебре, бережно прижимая к груди ослепительную жар-птицу.
Он щелчком сбил с колена скорпиона, отмахнулся от мухи цеце и с трепетом протянул возлюбленной свой сказочный трофей:
— Тебе, любимая!
И только тут в ее прекрасных глазах появилась заинтересованность.
Она подошла к зебре, погладила полосатый бок.
— Милый, ты не находишь: очень оригинальный коврик для нашей будущей спальни?
— О, да! — радостно поперхнулся он.
— А курицу эту мы зажарим и съедим на нашей свадьбе.
— Как хочешь, дорогая! — растроганно пролепетал он.
И свернул жар-птице шею…