…РАКОВАЯ БОЛЕЗНЬ ПОДОБНА ВОЕННОМУ ДЕЙСТВИЮ, НАШЕСТВИЮ ОДНОЙ СТРАНЫ НА ДРУГУЮ…

Когда-то Вяземский заметил Пушкину, что у нас от мысли до мысли восемь тысяч верст, и это абсолютно точно. Это был диагноз страны, диагноз состояния общества. Сегодня-то у нас все-таки не версты, у нас через две секунды вся страна узнает о любом событии, лишь бы об этом рассказывали в теле- или радиоэфире. Но вот с человеческими чувствами все гораздо сложнее, потому что на них перестали обращать внимание. Впрочем, уже и на кровь перестали обращать внимание. А это полная апатия — умственная, душевная, духовная, сострадательная, сопереживательная, какая хотите.

Государство в лучшем понимании — это огромное страховое общество, в котором все мы являемся вкладчиками и одновременно членами, и еще находимся под крышей этого общества. На самом деле, по-хорошему государство должно быть братством живущих вместе и поддерживающих друг друга людей.

Но этого не происходит, и сегодня это особенно заметно. Сегодня мы видим совершенно противоположную картину. В обществе произошла чудовищная атомизация — один человек отделен и направлен против другого. Они вместе не вступят в сражение против нашествия, болезни, против стихии. Нет, если с одним человеком что-то случится, то другой будет только руки потирать в надежде ухватить что-то себе и радоваться, что в бездну подтолкнули не его самого. И это, мне кажется, психология сегодняшнего общества.

Никакие разговоры о церкви, о религии, никакие крики на Красной площади: «С нами Бог» или «С нами Путин», — не спасут, потому что на самом деле подлинность отношений гораздо более интимна, гораздо более спокойна, она гораздо более таинственна.

«КРИКИ СЛЫШНЫ ТОЛЬКО БАНДИТОВ И ПАХАНОВ»

Понимаете, легче кричать, легче стекло разбить, чем стекло вставить. Разбить — услышат все, а когда мастер будет вставлять стекло, то никто и не обратит внимания, никто не услышит, поскольку это действие спокойное и тихое. Это же относится и к области творчества гуманитарного, творчества научного, творчества в медицине, — где угодно. Это очень тихая, спокойная, неслышная работа.

Крики слышны только бандитов и паханов.

Раковая болезнь подобна военному действию, нашествию одной страны на другую. Одна страна — это рак, другая страна — люди, и происходит нашествие. Онкология коснулась практически каждой семьи в нашей стране, и мою тоже не обошла стороной.

Моя жена лежала восемь лет назад в больнице, у них в палате было пять человек, все с онкологией. До операции Франческа помогала тем, кто был после операции, потом, когда ее прооперировали и привезли в палату, ей помогали те, кто уже более-менее стали себя хорошо чувствовать. Вот это была настоящая ячейка взаимопомощи. Ощущение такой взаимопомощи должно быть с человеком все время, не только в больнице. В беде совершенно естественным кажется объединение общества в борьбе против неё, но нынешнее бедствие настолько масштабно, что надежды на появление таких ячеек осталось совсем немного.

Я постоянно задаюсь вопросом: может ли человек повернуть свою внутреннюю жизнь так, чтобы получать колоссальное наслаждение от того, что при его участии была спасена чья-то жизнь.

Я всегда и везде по любому поводу повторяю слова Флоренского: «проработано духом». На самом деле, проработана духом может быть любая работа, да вот хотя бы работа дворника. Что такое для дворника «проработано духом»? Это значит, что когда он вычистил снег и лед с дороги, он спокоен: по этой тропе кто-то пойдет и не упадет. Вот это проработано духом. Это значит, что происходит твое опосредованное соединение с кем-то, кого ты даже и не знаешь, и никогда не узнаешь, потому что не случится драмы. Вот когда случится драма, кто-то упадёт здесь и попадет в больницу, тогда ты узнаешь.

Благотворительные фонды в наше время как раз отражают это самое незримое присутствие духа среди нас и незримую связь одного человека с другим, ощущение всеобщности нашей жизни.

Фонд «Нужна помощь» вместе с Санкт-Петербургским фондом АдВита собирают гигантские средства: 32 миллиона рублей на поддержку работы шести лабораторий в НИИ имени Р. М. Горбачевой, единственной российской клиники, где взрослым и детям со всей страны делают все виды пересадок костного мозга — главного средства борьбы с онко-гематологическими заболеваниями. Лаборатории лишены системного финансирования от государства. Заявки подаются каждый год, но ни одна из них ни разу не получила финансирование в полном объеме. Иногда выделенных денег хватает на несколько месяцев, иногда — на пару недель. Вдумайтесь, без работы этих лабораторий федеральная клиника будет не в состоянии проводить лечение для тысяч пациентов с диагнозом ОНКОЛОГИЯ.

А теперь немного цифр. Тренер сборной футбольной команды нашей страны до недавнего времени получал около семи миллионов евро в год (цифра озвучена министром Мутко), а за право разорвать контракт Россия заплатила компенсацию в размере 15 миллионов евро. А теперь, уважаемый читатель, посчитайте эту сумму в рублях и поделите ее на 32 миллиона рублей — работу семи лабораторий по спасению жизней. Вы получите количество лабораторий, которые бы могли работать в направлении исцеления людей.

Обеспечить эти лаборатории всем необходимым для проведения десятков тысяч клинических исследований, — это и есть задача для проработки нашим духом. 32 миллиона — огромная сумма, но и она скорее всего не финальная. Большинство материалов, используемых для борьбы с раком, производятся за границей, а значит, из-за скачков курса рубля они будут только дорожать.

Людмила Улицкая написала замечательный роман в письмах — «Даниэль Штайн, переводчик». Это роман неторопливого повествования, где нет ни одного эффектного действия, эффектного поворота, все очень неторопливо, по-человечески. Я всегда называл искусство письмом от одного человека к другому. Улицкая в прямом смысле написала роман в письмах, где все письма посвящены и направлены не на внутреннюю переписку, это письма для нас.

И я думаю, что любое сострадательное движение — это есть незримое письмо от одного человека к другому, послание от одного к другомуЛЮБОЕ СОСТРАДАТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ — ЭТО ЕСТЬ НЕЗРИМОЕ ПИСЬМО ОТ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА К ДРУГОМУ

Я пессимист, но несмотря на это романтик. Понимаете, когда оглядываешь мир и смотришь, что происходит в стране, то кажется, что нет вообще такой силы, которая могла бы превозмочь, перевалить это совершенно мрачное состояние нашего сегодняшнего бытия, куда входит всё: и мысль, и практическая работа, и подъем производства, и прочее, прочее, прочее. Сейчас сломано абсолютно все. Но надежда у нас все равно осталась. Надежда друг на друга.

Иначе не имеет смысла время, две тысячи лет, Христос, пророки, развитие мысли — ничего не имеет никакого смысла.