Пишут не от хорошей жизни, приручая её поток. Даже не от любви к отчизне мы готовы марать листок. Лишь от сердца, что кровоточит, лишь от рваных и гнойных ран. Бог не даст нам угаснуть молча и откроет пути к словам. Недоступны они познавшим на земле полувечный рай. Я сама была пострадавшей, я умела себя ломать от отсутствия кислорода, от присутствия тишины. Пишут не от любви к народу, а от запаха злой войны…
Но как только раскаты грома и петляющие пути сменят теплые стены дома, тот, кто сможет за все простить… То ни строчки, ни даже буквы никогда не придёт на ум.
Потому что держу за руку.
И слова теперь ни к чему.

На краю у осени падает первый снег,
Я молю о прощеньи, ступеней к нему не счесть.
Есть на свете зло и имя его человек,
И веками никто с него не сбивает спесь.

Я молю о прощеньи, ведь слепы мои глаза,
Видно, сердце до ласки жадное, тоже слепо.
Я вверялась ему, сжигая пути назад,
А теперь мне останется только давиться пеплом.

Он по-прежнему ходит, носит на шее крест,
Ни о чем не жалея, дела свои восхваляет.
Я молю о прощеньи, ступеней к нему не счесть.
Бог, прости его тоже,
… показать весь текст …

Август тает в твоих руках, как пригоршня снега, время снова застыло в падении с высоты. Каждый миг, где ты есть наполнен безумным светом, или свет на самом деле и создал ты. Август манит бескрайним небом, где сладкой ватой или сахарной пудрой рассыпаны облака, ты красивый, обаятельный, не женатый, и походка твоя уверенна и легка.
И я вижу в твоих глазах, что чего-то стою, удивленье сменяя на нежность, а грусть на смех. Время нам дает пару дней, проверяет в горе, проверяет сильнее ли прочих, сильней ли всех. Все, чего я хочу, не узнать с кем ты засыпаешь, все чего я хочу — это жить в твоей голове. И тогда мы приручим время, я обещаю, и оно навсегда для нас остановит бег.