Пусть кто-то годами эмоции копит.
Кто хочет — пусть верит, кто хочет — пусть судит.
Когда-то вернусь я сквозь времени пропасть,
Цветов и оркестра, надеюсь, не будет.
И рай обернётся порой кабалою —
Когда в нём отсутствует самая малость.
Мерцают оттенки на фотообоях:
Приглушенный свет — моя вечная слабость.
В мой мир затаенный вовек не пролезет
Из области мистик щемящая нАпасть…
Давай о приколах! Смеяться полезно —
Хотя бы затем, что бы вдруг — не заплакать.

Вчера не добили. И снова я прусь на рожон,
Чтоб снова ногою — на грабли карательных акций.
И влево нещадно заносит крутым виражом,
И корчусь в угаре душевных своих эманаций.

«Люблю тебя… мучить» — и мир рассыпается в прах,
И яд многоточий, сверкая, струится по венам.
И брошено тело на тысячу огненных плах,
И — до безумья мучение сладко! Но так эфемерно…

На сердце обруч льда — твоё молчанье.
Я разбиваюсь о сомнений риф…
И вдруг, как взрыв, накроет пониманье:
Ты только символ, небывалость, миф.
Но зачеркнет тоскливость ожиданья
Твоих стихов чарующий мотив.

Неслышно осень тает за окном.
Экран меж нами. Может, разобьем…

Дамы — блеск и «шарман»; короли и вальяжны, и строги…
Ночь волшебна крещенская. И без гаданья — никак.
Карты мне напророчат, как прежде — дожди и дороги,
А тебе, как всегда — негасимый семейный очаг.

Карты врут иногда… А сварю-ка я кофе покрепче,
Может, правду покажут крупинки на дне?
Для меня — «Не надейся, не будет ни писем, ни встречи»,
Для тебя — «Здравствуй, милый! А ужин уже на столе.»

Свечи, зеркало… За полночь. «Суженый-ряженый, где ты?»
И до боли в глазах, в зазеркалье с надеждой — а вдруг…
…Одиночества черный оскал мне безмолвным ответом,
Пламя красных флажков для тебя, как для волка, круг…

Счастливые бывшим не пишут,
И писем от них не хранят.
По пьяни когда сносят крышу
В угаре хмельном не звонят.

Счастливые бывшим не пишут,
Ночами в сети не сидят,
И, взглядом окинув афишу,
Не смотрят все фильмы подряд.

В контакте они не шпионят
Прикинувшись фейком киношным…
Счастливые просто хоронят
Любовь, что оставили в прошлом…