Без глаз моих
ты, бедная душа,
не разглядишь, как хороша луна.
Без губ моих
тебе, моя душа,
не знать ни поцелуя, ни вина.
Без сердца моего
и ты мертва.
К чему вся глубина твоих зеркал,
когда умрут слова?

Останься хоть тенью милой, но память любви помилуй —
черешневый трепет нежный в январской ночи кромешной.
Со смертью во сне бредовом живу под одним я кровом.
И слёзы вьюнком медвяным на гипсовом сердце вянут.

Глаза мои бродят сами, глаза мои стали псами.
Всю ночь они бродят садом меж ягод, налитых ядом.
Дохнёт ли ветрами стужа — тюльпаном качнётся ужас,
а сумерки зимней рани темнее больной герани.

И мёртвые ждут рассвета за дверью ночного бреда.
И дым пеленает белый долину немого тела.
Под аркою нашей встречи горят поминально свечи.
Развейся же тенью милой, но память о ней помилуй.

От небесного мела
стали глаза мои белы.

Чтобы не блёк,
взгляду дарю
жёлтый цветок.

Тщетно.
Всё тот же он — стылый, бесцветный.

(Но поёт, возле сердца летая,
душа, полнозвучная и золотая.)

Под небесами апреля
… показать весь текст …