Когда-то были мы. В стране холста,
На коем нарисована шамовка,
Мы думали: нам не прожить полста —
Нас кончат сплин, шизарня, поллитровка
Или какая тихая война
За счастье незнакомого народа.
А чья вина? Москва-река темна,
Лишь звёзды в ней багровей год от года.
Но жизнь тем и права, что не нова
В количестве и качестве сюрпризов,
И тяжко повернулись жернова,
И засветило нам табло «на вызов!» —
Нам повезло: восстанье, душ Шарко
С небес, не обещающих подмоги,
Что нынче поминаем под Гюго,
Рассол и киселёвские «Итоги».
Кто старше — тем хоть кол теши на лбу,
Кто молод — у того разборки проще,
А нам впаяло время, как судьбу,
Усмешку после выходов на площадь.
Развод со словом, бесполётность дел,
Крик оказался пшиком, пшик — великим,
Удел, который снился, нас раздел,
А общий анус сделался двуликим.

На Страшном, как хотелось бы, Суде,
Где взятки гладки, но так сладки пренья,
Вопрос, какой нас ждёт: «А судьи ГДЕ?»,
Настолько мелок иск для рассмотренья.
Наш слоган поколенческий: «Минет —
Бюджет и силы не ведёт к растрате.»
Когда-то были мы. Теперь нас нет.
Есть «ноль» в графе «Задолжность по квартплате».
А в той стране, куда нельзя теперь,
Там, где мы холст дырявили в гордыне,
Никто не знал, что за холстом есть дверь.
На ней замок. Но нет ключа. В помине.