В моей жизни люди со временем превращаются в аллегории. Это неизбежный процесс, своего рода идентификация множественности и разнообразия душ. По сути, каждый человек в нашей жизни — незнакомец, потому что сегодня он уже не тот, каким был вчера. И все наше знание его личности сводится к шкатулке памяти о нем, из которой мы выборочно достаем случайные черты и вьем из них свой собственный образ человека. У нас всегда есть только образ, сотканный из тех или иных событий, слов, дел, но узнать человека настоящего, всего в сумме — это значит стать им. И других вариантов не предусмотрено. И поэтому мы так не редко одиноки даже в кругу близких, они не знают — нас, они знают только собственный взгляд на нас, который так далек… Мои образы людей превращаются в аллегории.

Меня спрашивают: а ты помнишь Мишку? А я вижу гриф гитары, прислоненный к стене, он был одержим музыкой. Я вижу серую легкую куртку на вешалке, забытую у меня дома после невменяемой ночи песен, которую соседи еще долго припоминали мне недобрым словом. И ассоциация, в которую он превратился в моей памяти. Мишка был неисправимым бабником, но бабником-аскетом, он собирал вокруг себя невозможное количество женщин, чтобы после этого гордо уходить в музыку и иметь возможность их снисходительно игнорировать. Такими по его мнению должны были быть все люди творчества. И его серенькая тоненькая курточка, которую он регулярно забывал у меня, всегда была обильно надушена для его поклонниц, а когда он забирал ее, этот запах еще долго стоял в моей комнате. Мишка — приторный запах парфюма в лучах солнечного света, бьющего в окно, под аккомпанемент первых аккордов. И все, ни лица, ни голоса, ничего.

А ты… Ты будешь смеяться, но когда я смотрю на тебя, у меня начинает чесаться нос. Это тоже аллегория. Ты — это неловкие объятия, голова, уткнувшаяся в теплую грудь, это вечер с погашенным светом и очередное кино, и мы очень очень близко, ты — это ночь и неторопливые поцелуи, медленно превращающиеся в беспредел секса, который бывает только тогда, когда партнерам уже нечего скрывать, когда они знают друг друга досконально, когда способны угадывать наперед любое движение головы или взмах руки. И всегда — растрепавшиеся волосы, за которыми уже не нужно следить, потому что мы дома и никого больше нет, и у нас есть более интересные занятия, чем поддержка социальной эстетики. И волосы рассыпаются и щекочут кожу, падают на лицо… Я знаю, что когда я буду смотреть на тебя, я буду смешно морщить нос и пытаться его незаметно почесать. А ты, только ты, будешь это замечать и понимающе заговорщицки улыбаться. Ведь восприятие человека — это образ. И разница отношений в том, останется ли он только твоим или молчаливым союзом ты сможешь разделить его с кем-то еще.