От первой до последней с нею встречи
вся жизнь его - запутанный клубок.
Какая чушь, что время раны лечит -
летит оно да пулей - да в висок.
Любой старик похож на шкаф для платья,
где ждёт вниманья всякое тряпьё.
Он жаждал умереть в её объятьях,
но Ангел брал других из рук её.
Она теряла всех, кого любила, -
мужей ревнивых, бешеных детей.
Валился дом от бурь, креня стропила,
а он был рядом, но не вместе с ней.
Он голос слышал, видел, как старуха,
согнувшись над горбатою клюкой,
шептала что-то близкое для слуха
и шамкал рот беззубый и кривой.
О, Господи, одно простое слово
и всё на свете обретает смысл,
одно лишь слово, ничего другого.
Всю жизнь его терзала эта мысль.
И вот Оно, как пение святое,
без мысли тайной, что коварней всех
на душу ляжет, будто бы ты, стоя,
всю чашу счастья выпил на свой грех.