В глубине лесного региона,
Там, где бурелом непроходим,
Бродит дальний родственник батона,
Норовом — поган, и нелюдим.
Правда, мякиш — не настолько боек,
Чтоб обидеть зайца и волка…
Значит, это что-нибудь другое,
Принявшее облик колобка?
Кто он, это скопище пороков?
Для чего таится и темнит?
То ли — жертва пьяных хлебопёков,
То ли — обрусевший гоминид…
В Гималаях прозябает йети,
Несси — персонаж для небылиц…
Кто научным образом засветит
Истинную сущность этих лиц?
Наш реликт со сказкой совпадает,
Но и он не выявлен пока…
Лишь анализ слухов подтверждает
Факт существованья колобка:
На ходу бесшумен, словно кошка,
Страхолюден — хуже упыря…
Кто он? Извращённая лепёшка,
Или недогрызок сухаря?
И побрёл я в дальние пределы,
Дабы изловить лихой пирог:
В буреломах ладил самострелы,
Самоловы ставил вдоль дорог.
Походя теряя килограммы,
Ямы рыл, с размером не мельча…
Но паршивец прыгал через ямы
С ловкостью футбольного мяча!
Я мудрил с силками всех размеров,
А потом вынал из тех силков
Диких грибников — пенсионеров,
Что страшнее всяких колобков!
Всё напрасно: я бродил, как бредил!
Взор блистал, как юбилейный рупь:
От меня шарахались медведи,
А кроты закапывались вглубь!
И уже под осень, в холодрыгу,
В гуще ёлок я врасплох застал
Колобка… читающего книгу!
Где он взял её? И чем листал?
Сердце билось в пятках почему-то,
И сказал себе я: естество
испытатель! Вот — твоя минута,
Пафос, звёздный миг и торжество!
Чтобы сбросить с плеч валун загадки,
Стоило не досыпать ночей,
Завести гастрит от сухомятки,
Истоптать три пары кирзачей!
Любопытство — хуже геморроя
Уязвляет разума канал…
Но литературного героя
Я нашёл, и тут же опознал!
Я со стоицизмом истукана
Шел за ним сквозь тридевять земель,
Чтоб достать пузырь и два стакана:
-Здравствуйте, профессор Доуэль!