Утром усталая, вновь раскрываю лицо,
солнце целует меня, укрывает ситцем.
«Здравствуй, поджарая!» — скажет, и робкий сон
словно гравюра в глазах остановится. Вице —
любовница, вице — философ: кон
снова разделит меня в миллионы герц.
Я бы хотела усесться в незримый трон,
править ошибками ищущих лести сердец:
слово сказать и порок, будто ложный пророк
канет в безмолвную лету, как в знойное лето,
там разгорится и вспыхнет в назначенный срок,
после уже подведу воздаяния смету:
этому — быть мотыльком, что летит на свет,
но обжигается, слепнет, пока не устанет.
этому — таять свечой миллионы лет
в церкви, пока его тело само не растает.
Так подберу очищение лютым друзьям,
будто бы я не нуждаюсь сама в омовении.
Утром жара раскаляет духовный изъян.
Я его вижу. И в нём же покаюсь… Забвение…