…Поезд рвется на север, и холод становится злее, я с рожденья учу удивительный этот маршрут, а колесные пары бормочут «…теплее, теплее», лишь на стрелках вскричат, что «синоптики-сволочи-врут». Может, врет колесо? А тем паче, колесные пары… если дальше на север — короче в термометре нить… И приходит сэр Джоуль, седой собутыльник мой старый, говорит: «Парадокс! ты не мог бы его объяснить?»…
-Если сжал небеса, а потом, словно выдохнул кто-то, через дырку луны — вот и снега навалит с аршин… Ты, конечно, ответишь мне Джоуль, что это работа переноса тепла Холодильных Небесных Машин.
-Тут такая зима — заморозит плевок у верблюда, русский холод дохнет — и ворону убьет на лету, ртутный столбик не врет…(если только поправка на чудо) -объясните, мой друг, где в расчете искать теплоту…
-Тут с рожденья зима… что ты меряешь общим аршином: мы сгораем в снегах, даже лед добавляя в стакан… Вот поэтому, Джоуль, в моих холодильных машинах, не беззубый фреон, а опасный, как бритва, пропан. Дело даже не в этом, любые расчеты-омега, если взять альфу слова, прибавить чуть-чуть волшебства — ты увидишь, сэр Джоуль, что нет и не может быть снега, потому, что вдали ожидают тебя существа… Они молча сидят за окошком у стеклопакета, и считают, как снег покидает небес закрома… Как погода?-их спросишь, ответят уверенно:
-Лето! Ты пришел, отвечают, какая же это зима…