Лев, в жёлтой пустыне под древом лежал.
В тени, одиноко и громко вздыхал…
Над жёлтой пустыней той птичка летела.
Чтоб передохнуть ей -- на древо присела.
Под древом услышала громкие вздохи.
И что за беда вдруг такая, чтоб охать?
Об этом спросила у грозного льва,
О коем лишь славу гласила молва.

«В сей жёлтой пустыне мне так одиноко!
Пускай, и душа под короной, и плоть,
Но не избежать повелителю рока.
Пустыню покинуть не даст мне Господь!»

«Тебя, повелитель зверей, понимаю.
На свете немало путей и дорог.
Куда я лечу, и сама это знаю,
Мне быть там велит, не иначе, Сам Бог!

А ты позови, может, кто и услышит.
Кому-то, Господь ведь своё повелел.
Глядишь, для того на земле этой дышит,
Дабы одиночество скрасить сумел"

И лев заревел… пауки передохли…
И змеи попрятались в норы свои.
Саму, со своим предложением добрым,
Снесло с древа птичку рёв-громом таким.

И лев, виновато, дотронулся лапой.
Глаза приоткрыла — «Почто же орать?
Кто может реветь так, вестимо, однако,
Достаточно „Мяу“ тебе лишь сказать.»

Со вздохом, покорно, но с нежностью -- «Мяу».
Услышав себя, царь зверей изумлён.
Лишь с «мяу» своим, пред ним львица предстала,
По-царски уверено, в мыслях — «Не сон»!

Не стала мешать и вспорхнула рок-птица.
Довольной летела, совет, ведь, помог…
Живут и поныне под древом лев с львицей.
А значит велел быть им вместе Сам Бог!