Родился. Сорвался — и в пекло, и в печку,
Где плавят людей по подобию лет,
Где давят рубли из глазниц, где под вечер
Ломается тонкий усталый хребет.
Где ветви в лицо, только ветви и небо,
Где скорость скрипит и горит на руках,
Но пахнет каким-то спиртным ширпотребом
И падает, путаясь в длинных шнурках
Рефлексий о смысле, который потерян,
Который рождается, чтобы не быть.
Лишь ветви и небо, лишь небо и ветер,
Лишь лающий смех в облаках голубых.
И где-то любовь твоя молча закурит,
Слегка осветив зажигалкой лицо,
И скажет: «Ну что, остаемся здесь, дурень?».
А после закашляет в спину свинцом.
Ты дальше и дальше, по блату, корысти,
Удобно разношен, до дырок пробит.
И только деревья, и ветви, и листья,
И низкий полет возле самой земли.