И нас друг к другу ведет упрямо,
что для влюбленных закономерно.
Нас жизнь мотала от «хари рама» до суеверий, кругов инферно,
через такие порою братства, что дай-то бог каждый пятый верил,
а прочим было не разобраться. Но лишь теперь полетели перья.
Совсем не ангельские — откуда, когда мы ведали, что творили,
и продолжали творить — не чуда, а приключения, эйфории?
Когда мы спали порой не с теми, не отличая еще страстишек
от самой чистой любви в постели. Когда мы были — во всем и слишком.
Когда мы жили, но жили скверно: да так, по глупости — не по злобе.
Теперь нас тянет. Закономерно. Теперь мы в принципе знаем оба,
что происходит, когда однажды, святая дева, так ноет слева,
что чуть не падаешь в руки — страшно, да страх не важен и параллелен.
Поскольку хочется лишь касаться — настолько чувствами примагничен.
Никто до нас не придумал санкций, чтоб эту блажь не вводить в привычку.
Теперь такой в нас друг к другу голод, как будто мы не любили прежде.
Теперь нам кажется, будто голым — стократ честнее, чем сквозь одежду.
Нас помотало. Не денешь опыт ни в рукава и ни по карманам.
Но мы направим друг к другу стопы, подставим руки, как божьей манне.
И, может, это теперь спасет нас. Быть может, даст нам хоть долю шанса
не стать степенным или оседлым — так хоть побыть им и отдышаться.
А, может, даже теперь убьет, и вот поэтому я про перья.
Но только хочется хоть на йоту к тебе приблизиться, если верно,
что все случайности не случайны, что каждый встреченный чем-то нужен.
И мы настолько порой скучаем, что даже воздух искрит снаружи,
ну, а внутри — еще пуще войны: кровит, и шумно, и звон баталий.
Так и живем, и почти довольны. Не признаваясь, что мы устали.
Давай решимся: закономерен такой исход — нам светлее вместе.
И если, черт возьми, мы о вере,
так вот же рук моих перекрестье…