Когда за двадцать, часы смеются:
бежать, стремиться — они стоят.
Висят на стрелках тяжелым грузом
часы, минуты, холодный март.
Скорей бы вечер, июнь, зарплата,
скорей бы праздник и выходной,
cкорей бы дождь отстучал, отплакал,
по водостоку убрался вон.
Минуты ждут в электронной почте,
на пачке бланков с пометкой «сдать»,
в угрюмых пробках, ворчащих дымом,
где можно спать, не ложась в кровать,
в очередях за буханкой хлеба,
у докторов в их приемный час.
По сути, время всегда найдется
на что угодно, что кроме нас!

Часы хохочут в кабине лифта, на остановках,
на красный свет ползут, как слизни.
Разбить бы к чёрту и убежать, не оставив след.
Зато под вечер, придя с работы,
швырнув ботинки куда-то прочь,
мы понимаем, что время мчится,
на крыше дома зевает ночь.
Короткий праздник едва начался,
а гости вдруг заспешат домой.
Беспечным лето казалось в мае,
спустя неделю скрипит зимой.
Украсив елку, посмотрим в окна,
где снег растаял, идет весна.
Часы бегут, не жалея ноги,
с лучом рассвета и допоздна!

Скорей бы вечер, июнь, зарплата,
скорей бы праздник и выходной.
Торопим время,
а это время вплеталось в пряди седой струной.
Скорей бы дождь отстучал, отплакал,
чтоб скомкать миг, затолкать в архив.
А через годы понять:
О, Боже,
а этот дождь…
до чего красив…