Я вижу слегка влажные, слегка приоткрытые и застывшие губы. Сразу читаю то, что они пытались донести мне ещё год назад. Странно, неужели я была настолько глупой? Или фантазирую сейчас? Или что?
Откровение сердца — застывшее мгновение души. Раз в сто лет. Это необычно, нечто сравнимое с чистотой, божественной красотой. Незыблемо так. Почему оно столь редко? Ведь дело ни капли не во лжи. В доверии? Искренности? Или отчаянии и обиде?
Глаза молчат, а губы делают. Впиваются, терзают слух и горло. Руки дрожат, а внутренности сворачиваются. Люди называют это порханием бабочек в животе, а мне противно.
Вот моё прошедшее. Вот моё настоящее.
А я сопротивляюсь.

кажется, моё сердце никогда не бывает дома. в отличии от тела, оно чересчур восприимчиво и в то же время черство и заплесневело, как пролежавший на столе 3 недели хлеб. оно чутко и открыто, но в то же время остроугольно, как стёкла разбившейся вдребезги чаши терпения. оно с добротой смотрит на людей, но в то же время поправляет свои прямоугольные очечки и пристально всматривается в каждого, как оно видит, меня недостойного. оно обожает простоту, но в то же время не может не усложнять.
знаешь, се…
… показать весь текст …

Проблема в том, что в девушке до сих пор бушует океан неизлитой горечи. Казалось бы, в другой ситуации она восприняла бы всё куда проще, но это был единственный человек, затронувший струны её души.

Я хотела бы увидеть лето,
Чуть-чуть тепла в душе твоей.
И волн бушующих ласкающая нега
Омыла бы таких больных, как ты, людей

Я нарисовала бы тебе трамвайчик.
Знаешь, очень яркий и внушительно большой,
Еще бы вышел из меня чудной рассказчик,
С кривой улыбкой и прогнившею душой.

Но ты бы это не заметил,
Не думай, я бы просто не дала.
Я дальше рисовала бы распутье,
Твои глаза, мои слова, трамвай и небеса.
… показать весь текст …

моя меланхолия покорно влюблена в меня.
и кажется, что не отступит уж и никогда.
да и если не отступит — не беда.
будем счастливы и с ней мы навсегда.
бред, пройдясь волной и по моей душе,
покорно стал слугой, увы, таких не отпускаем.
и непокорной лжи мы больше не прощаем.
а Личность затерялась в муляже.