..Потому что век наш весь в черном,
Он носит цилиндр высокий,
И все-таки мы продолжаем бежать,
А затем когда бьет на часах
Бездействия час и час отстраненья
От дел повседневных,
Тогда приходит к нам раздвоенье
И мы ни о чем не мечтаем...
Гийом Аполлинер
Едем, значит, в поезде четыре дня назад. Никого не трогаем, лежим себе на верхних полках купе в плацкарте.
В Иркутске подсаживается на нижнюю боковушку дебелая баба предпенсионного возраста, разговаривает с кем-то по телефону, потом начинает перезванивать и блажить на весь вагон: «Лена, Третья мировая началась! Лешку по тревоге подняли, мериканские самолеты на нас летят!» Соседка снизу тут же названивает себе домой и орет: «Вера, включай телевизор и интернет! Тут женщина в поезде сказала, что Третья мировая началась! Если что, я в Ангарске высаживаюсь — и назад!» После разговора тревожно общается с товаркой по несчастью на предмет «вот что эта Украина наделала-то».
Вагон замер в тревожном ожидании, пока проезжали зону молчания сотовых операторов. Потом как-то выяснилось, что мировая война временно не объявлена, срочно соль, спички и белые тапочки закупать надобность отпала.
В мирной тишине приятель обращается ко мне примерным басом: «А вот нужно взять эту распространительницу паникерских слухов и расстрелять публично на следующей станции!» На что я отвечаю, что патроны у нас по счастью остались на этот важный случай и пойду, дескать, схожу за санкцией к начальнику поезда. И пошел курить в межтамбурный шумный отсек (там все сейчас курят).
Добрые женщины сидели молча весь оставшийся им жизненный отрезок железнодорожного пути. И на звонки своих сотовых отвечали кратко: «Я перезвоню». И уходили в печальную вагонную даль.
«Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти,
и я с полпути повернул обратно.
С тех пор все тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы»
"За миллиард лет до конца света" — Аркадий и Борис Стругацкие