Господи, я позабыла слова молитв. Я ведь теперь уж не та — наивная, чистая. Я так устала от кровопролитных битв разума с сердцем в извечном поиске истины. Господи, помнишь ли девочку лет шести, что говорила с тобой так по-детски искренне, ту, что так верила в старца на небеси с длинною бородой и очами — искрами, верила, что способен он сделать так, чтоб были счастливы все поднебесные жители, чтобы не корчил рожи сосед-дурак, чтоб не ругались больше ее родители… Девочку, что впервые пыталась петь — мягким игрушкам устраивать представления. Ту, что хотела отчаянно повзрослеть, чтоб наконец-то самой принимать решения… Знать бы ей, как это страшно- что-то решать, если на части твой мир раздирают сомнения. Знать бы ей то, что растет только тело, душа, как ни учи ее, — не поддается взрослению. И потому-то порою в ночной тиши жмется внутри беззащитным комочком крохотным. Ну, а тебе нужно срочно судьбу решить, и тишина наполняется жутким грохотом мыслей, по кругу несущихся, как поезда. Господи, ну куда мне? Скажи, куда?!

Я же тоской этой горькой насквозь отравлена. Только бы снова не сделать неверный шаг… Сколько я раз выбирала — всегда неправильно! Что-то всегда не так… Что со мной не так?! Мне не хватает наглости / хитрости / твердости? Где мой потерянный свет в этой черной полночи? Может, виной всему переизбыток гордости? Я никогда не умела просить о помощи.

Душу осеннюю вновь одеваю в летнее. Яркие платьица, ленточки — так привычнее. Я ведь все та же девочка шестилетняя, только серьезнее, злее, эгоистичнее. В детстве нам наши мечты не казались сказками, верили мы — нипочем нам любые сложности… Время снабжает людей подходящими масками и убивает веру в свои возможности. Знаю, что счастье не приз в расписной коробочке. Если не постучишь, не откроются двери. Я уже больше не верю в старца на облачке. Знаю, что Ты не такой, но в Тебя еще верю. Я тут совсем запуталась, слышишь? Где Ты? Здесь слишком мало света, так мало света… Больше не видно ни истины, ни пути… Господи, что мне делать? Куда идти…