Раньше среди шаманов ходили толки, будто однажды ночью лесные волки, воя на звезд мерцающие осколки, договорились с небом о странной сделке. Будто они, по крову с теплом тоскуя, вдруг захотели шкуру надеть людскую, стали не волки — люди: крутые скулы, смуглая кожа, мышцы, два метра в холке.
Только одно навеки сковало души — каждый из тех, кто раз договор нарушит, волком хоть на мгновение обернувшись, так и останется яростным серым зверем.
Знаешь, легенда — это такое дело, вроде уже рассказана, улетела, но — обернись, смотри, исчезают тени, старые сказки снова стучатся в двери.
***
Сколько уже не спится седому Ури? Ури идет по дому и много курит. Запад темнеет — будет большая буря, степь за окном как будто серпом примяли. Ветер шумит, раскачивает деревья, враг на пороге, окружена деревня. Где-то вдали стоит полководец Рэму, храброе сердце, юный его племянник.
Рэму, ах, Рэму, серые твои очи, Рэму, ах, Рэму, волосы цвета ночи, Рэму, клинок в руке и сомненья в клочья, Рэму, ну что тебе не сиделось дома.
Рэму, ах, Рэму, верные твои стрелы, Рэму, ах Рэму, правое твое дело, Рэму, твою судьбу застилает белым, Рэму, но я устрою все по-другому.
Ури встает, тверда и упруга поступь, Ури свои шаги отмеряет тростью, Ури не плачет — это, конечно, просто ветер, идущий с запада, свежий, вешний.
Знаешь, вот так бывает, что зачастую, вдруг понимаем, как мы сейчас поступим. Ури идет, деревня уже пустует. Ури, завыв, на битву зовет старейшин.
***
Рэму дерется с дикой повадкой тигра, бой безнадежен, страшен, почти проигран, только и сил на то, чтоб собраться, прыгнуть… Столько врагов — как будто бы и не счесть их… Взгляд его ярок, точен, остёр как бритва — многие полегли в бесполезной битве, но есть похуже вещи, чем быть убитым — сдаться на милость и умирать в бесчестьи.
Стрелы поют — а мы хорошо держались, нам бы удачи — как бы враги бежали! Смерть уже близко — чувствуешь её жало? Сердце трепещет — бабочка на иголке. Кровь на клинке, застыв, отливает медью. Эх, воет ветер.
Только вот… разве ветер?
Кто-то несётся серой клыкастой смертью.
В стане врагов смятенье и крики «Волки!»
***
Рэму, не надо звать меня, тише, тише, Рэму, люби жену, заводи детишек, Рэму, ах, Рэму, что уж теперь попишешь, враг не бежал бы, если бы там я не был.
Рэму, ну что же ты, не грусти, не надо, Рэму, ты чувствуешь — я буду где-то рядом, буду следить мерцающим волчьим взглядом где-то на звездной кромке стального неба.