Снег красив и лучист, но он ничего не лечит. Ты же знаешь, от расставаний лекарства нет. Словно в ядерной темноте ветер злой задувает свечи и нет пункта, куда бы сдать проездной билет. Снег спокоен и свеж, но он не очистит душу, он лишен давно эфемерного волшебства. Потому что мы зачерствели, от тех, кто нужен, уезжаем, забыв узнать, как у них дела. Может нужно остаться, быть может — необходимо! Сердце тысячу раз проживает чужую боль. Это ложь, что оно останется невредимым.
Может вырвать, убить, но оставить его. с тобой.

Спасибо всем, кто приходит вечером, усталый — впору бы лечь в кровать, включает газ, зажигает свечи, и, вздохнув, садится о дне писать. Что накипело, что отболело в нем, что испарилось, что проросло… Мы все равно остаемся сильными, и пишем, пишем — врагу назло. А враг наш — время, седыми прядями, морщинками у любимых глаз, больной усталостью, слабой памятью, оно, смеясь, упрекает нас. Оно сквозит из щелей и лампочек, внезапно гаснущих в тишине, и улыбается с фотокарточек, где мы стоим во вчерашнем дне, где мы счастливые — на мгновение, а завтра снова придет зима. Спасибо всем, кто в полях у времени, словно зерно, разбросал слова. Они взойдут через десять, двадцать лет, но обязательно прорастут, и вот в трехтысячном, может, в августе, кто-то прочтёт про мою весну. Кто-то почувствует, что мы прожили, и улыбнется, ускорив шаг.
Неизлечимо одно лишь прошлое,
И ходу стрелок не помешать…

Безумно хочу написать тебе
Мы в одном городе
В одном сне.
И если почти не дышать — душа
Оставит тепло у тебя в руке.
Безумно хочу прочитать тебе
Хоть пару стихов. На моей земле
Проклятое утро под стук дождя
Не может вернуть одного:
тебя.

Сквозь плёнку мутнеет пожар зари,
Глаза закрываю — а ты внутри.
Я в трубку: «Ну хочешь — поговорим…»
… показать весь текст …