Ты знаешь, сердце — всего лишь мышца, что бьется — в клетке,
а рвется — в бой,
в котором будет все так же биться, но только — насмерть с самим собой.
Ты только, знаешь, не злись на сердце: что толку злиться на триста грамм
сырого мяса? Ты б лучше вместо пошел, влюбился бы, как болван.
Ходил на ужины, как на мессы, дарил цветы (будто есть, на что),
не замечал, что готовит пресно, что вечно в стрессе, что под пальто
беспечно может надеть футболку и простудиться на месяц-два…
Не злись на сердце: ведь нету толка, оно-то бьется уже едва,
когда влюбленность спешит на поезд — другому сердце топтать ногой —
заткни досаду свою за пояс, благодари, что, вообще, живой.
И слушай, слушай, как бьется сердце: простой кукушкой в простых часах;
тяжелым шагом тяжелых берцев, а, может, шорохами листа.
Оно подскажет, само подскажет, что лучше сделать, чтоб отойти,
что лучше выпить (а лучше — вмазать), и сосчитать вслух до десяти.
Потом — ровнее, уже без спазмов, как метрономом внутри скребнет
и станет ясно: стянулись язвы и можно смело идти вперед.
… …Не злись, не сетуй и будь достоин всего, что ждет (и не ждет) в пути.
И знай, что сердце — великий воин и бьется, бьется в твоей груди.