Мой дедушка был редкостный затейник. Хотя почему был, он и поныне здравствует, разве что нескончаемый поток затей немного поугас. И то не столько из-за почтенного возраста, сколько из-за отсутствия детей в семье. Я уже выросла, уехала учиться в университет, а мои уже остепенившиеся двоюродные братья и сестры разъехались по разным городам.
Практически за всё наше со старшим братом детство нужно благодарить деда. Когда наши родители решили, что подошло время отправить детей в сад, дедушка предложил свои услуги в качестве бессменного воспитателя. Он сам научил нас читать и считать, на ночь рассказывал сказки Пушкина. Гулять он выводил нас в любую погоду, а затем сам чистил наши курточки и штанишки от грязи. Но, самое главное, за что мы его любили и за что в наших глазах он был настоящим героем — его «пугалки». Так мы называли их. О, это были не только так называемые страшилки, это был целый набор игр, рассказов, постановок. Кстати «пугалок» дедушка знал несчетное множество, при этом они были такими страшными, что мы братцем просто визжали от страха и восторга. Причем от страха больше визжал брат, хоть и был старше меня на два года. Меня дедушка всегда называл «казаком» и говорил, что «эту девчонку за так не проймёшь!»
Ещё были игры. Банальные прятки дедушка преображал следующим образом: нацеплял на себя все старые шубы и меховушки, которые можно было найти в доме, голову обязательно прятал в какой-нибудь особо глубокий капюшон, а лицо вымазывал сажей, и в таком виде ходил искать нас по дому. При этом он кричал страшным басом, что съест первого попавшегося сорванца. Сейчас это кажется чушью, но когда тебе пять лет, а по дому ходит огромное чёрное чудище, обыкновенные прятки заставляют чувствовать чудесную смесь ужаса и восторга. Веселее всего было, когда первым дед находил братца. Тот заливался так, будто его не дед родной нашел, а людоед какой. Ещё была игра «слепая ведьма». Обыкновенные жмурки, только вместо повязки на глаза дед цеплял на лицо огромную маску ведьмы из папье-маше, которую сам и смастерил. Маска, к слову, была преотвратнейшая.
Деда мы любили.
Однажды, пятнадцать лет назад, зимним декабрьским утром, мы с братом сидели на полу нашей детской и занимались каждый своим делом: я катала Барби на машинке брата с отломанными дверцами, а сам брат строил гоночную трассу из остатков цветного конструктора. Родители ушли на работу всего полчаса назад, а дед, не найдя в нас интереса к «Мойдодыру», которого он хотел нам почитать, ушёл в свою комнату и, видимо, задремал.
— Фу ты! — я бы не обратила внимания на брата, если бы после этого вскрика в мою машинку не полетел очередной кусок конструктора.
— Ну чего ты! — Я в свою очередь поосновательнее уселась на ковре, приготовившись к возможной схватке за территорию. Однако брат и не думал обращать на меня внимания, в руках у него были две детальки, которые он силился разлепить.
— Вот ведь зараза!
— Дед, а Слава сказал «зараааааза»!!!
Прежде чем Слава вскочил и начал мутузить меня, откликнулся из своей комнаты дед:
— А вот сейчас всех сорванцов съем! — привычный бас привёл меня в воодушевление.
Дед вместо выговора Славе решил поиграть с нами. Что ж, я готова! Однако остановил меня Слава, мгновенно побледневший и растерявшийся.
— Ты чего, айда прятаться! — я уже хотела начала забираться под свою кровать, но Слава, внезапно, схватил меня за руку и быстро вывел из комнаты.
Дед из своей продолжал басить «вот сейчас выйду», «не спрячетесь», и судя по звукам, он снова облачался в свои шубы. А Слава тем временем, втащил меня в родительскую спальню и, открыв огромный деревянный шкаф, втолкнул туда. Видимо, испуг брата мне уже не казался смешным или позорным, потому что он заставил испугаться и меня:
— Слав, да ты чего?
Он схватил меня за плечи и скороговоркой произнёс:
— Дед ушёл в магазин, там не дед! — он кивнул головой в сторону двери, — сиди здесь!
С этими словами он меня затолкал поглубже в шкаф, закрыл дверь, и я услышала, как в замке щёлкнул ключ. Звуки сразу стали глуше, но я услышала, как откуда-то из глубины квартиры донесся дедовский бас:
— Я иду искать всех девочек и мальчиков!
В родительском шкафу я пряталась не раз, но после того, как я порвала мамино платье, шкаф стали запирать, а ключ прятать. Видимо в этот день мама забыла вытащить ключ из скважины, или Слава просто знал, где его найти. Тоненькая щёлка между створками позволяла видеть дверь и часть родительской спальни: кровать, ковёр над ней. Я видела, как пометался мой братец, но после крика деда, он юркнул под кровать. Проигрышный вариант. В отличие от наших, застеленных широкими покрывалами, которые можно стянуть до самого пола, и никто тебе слова не скажет, родительская кровать была покрыта атласным одеялом, которое еле прикрывало деревянный бортик кровати. Мой бедный Славик лежал, как на ладони. Но тут в комнату вошёл дедушка. Точнее, сначала в двери показалась рука, серая, с длинными острыми когтями. На самом деле, это пластилин, дедушка и пластилиновые когти не ленился приклеивать, лишь бы порадовать внучат. И тут вошёл сам дедушка. Точнее, не дедушка. Теперь я точно видела, что это был не дедушка. Огромное, чёрное, волосатое — это была не куча вывернутых наизнанку шуб, напяленных друг на друга — это было нечто иное. Не было высовывающихся ног в потёртых резиновых тапочках и синих трениках, не было шаркающей, но бодренькой походки. Это нечто вплыло в комнату — согбенное, с серой когтистой рукой, чёрное, огромное. На том месте, где у дедушки был капюшон, было нечто, похожее на склоненную голову, с чёрными волосами, закрывающими всё лицо. И это нечто остановилось на пороге и несколько секунд стояло там, при этом от существа не переставали исходить дедушкины бодренькие присказки. Потом это существо двинулось к кровати, доплыло до неё и запустило под неё свою руку. Вот тут начал визжать мой брат. Только теперь это был не привычный ор, который потом перерастал в облегченный смех, это был настоящий визг. Он кричал «отпусти!», «отстань!», он кричал «помогите!!!» и потом просто «ААААА!!!» Когда это существо вытаскивало его за ногу, брат пытался цепляться за ковер, за паркет, и при этом он не переставая кричал. Наверное, он понимал, что его уже ничего не спасет. Я видела, как это чёрное существо тащило моего брата за ногу к двери, куда-то вглубь квартиры. И всё это время крик брата было слышно так хорошо, будто он стоял рядом со мной, а не был за дверями шкафа.
Сейчас мне двадцать лет, а пятнадцать лет назад мой брат пропал.
Шкаф, в котором я сидела, пришлось взламывать, а до этого дед полчаса искал меня и брата по всей квартире и чуть не заработал приступ. На вопрос о том, где брат, я смогла только расплакаться и сказать:
— Деда забрал.
Кстати, основываясь на этих моих словах, местный участковый даже захотел деду предъявить обвинение в похищении собственного внука из собственной же квартиры. По итогам расследования, мой братишка услышал, как дверь взломали злоумышленники, спрятал младшую сестру в шкаф, сам залез под кровать, откуда его вытащил злоумышленник, высокий мужчина в черной одежде, и забрал с собой. Никаких свидетельств, кроме моего, у следствия не было. А я рассказала всё как есть, и мне поверили. Поэтому все сейчас считают, что брата и в самом деле увели какие-то преступники.
Сложно поверить маленькому ребенку, потому что никогда нельзя определить, где у ребенка заканчивается реальность, и начинаются фантазии. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу убедить себя в том, что мой брат спас меня от грабителей, а не от чего-то БОЛЬШОГО-ЧЕРНОГО-СТРАШНОГО. Всё это снилось мне на протяжении пятнадцати лет: комната, кровать, брат и ОНО. А вчера мне приснилось, что это существо повернулось к шкафу, где я сидела, и сказало дедушкиным голосом:
— Эту девчонку за так не проймёшь!