Я впитывал проклятье городов,
всю эту ложь и яд струил под кожей,
но всякий раз был просто не готов
держать удар прозрения… похоже.
Я не любил холодных январей
за все дотла сожжённые поленья,
за треск огня, пусть сердцу чуть теплей,
но холод ночи дышит прямо в темя.
Тревожно как… хоть водкой всё залей,
но верил я, что не возьмёт холера,
пока во мраке парой фитилей
в ночи мне светят путь — любовь и вера.
Одна лишь есть святая благодать —
то круг любви, спасающий за бортом,
я слишком рано бросил в эту гладь
всего себя — и вдрызг пошла аорта.
Ну, вот и всё, уходят мысли прочь,
проснулись в каплях утренние росы.
Печален час, когда девица Ночь
свой чёрный плащ снимает и уносит.