что знает о боли мальчик, сидящий в собственной комнате три месяца кряду, слушающий спертую тишину?
что знает о боли мальчик, в котором не умирали, который оставил меня одну, совершенно тотально одну?

что знает о боли девочка, раскачивающаяся на стуле, раскладывающая по папкам свои приступы и атаки?
что знает о боли девочка, увидевшая вечность в дуле, увидевшая и пославшая ее нахер?

что ты знаешь о боли — настоящей, звериной и удушающей, о боли сорвавшегося канатоходца?
что ты можешь об этом знать — ничего никогда не решающий?
ты только слышишь как тишина над тобой смеётся.

и ей вторят все ушедшие за сигаретами и не вернувшиеся лжецы,
ей вторят умершие матери и бросившие отцы,
за ней повторяют твои ошибочные представления о невыносимом мучении,
твои смутные воспоминания о потерянном приключении,
о залагавшем времени.

что ты знаешь о унижении — собранный, яркий, оснащенный по последнему слову человеческого благоразумия?
что ты знаешь о подкрадывающемся безумии?
о бессоннице, о потерях, о острых лезвиях?
о тех, кого нет несчастнее и железнее?
о проржавевших днищах и тонущих кораблях,
что ты знаешь о самых любимых руках,
к которым не притронуться никогда,
потому что их больше не существует в этом слое реальности, в этой жизни, в этом спектакле, где ты просто не позвонила вовремя на номер, который каждый февраль повторяешь молитвой за упокой?

что ты знаешь о боли, кроме того, что она навсегда
с тобой?