.
…Я ласкаю тебя губами, я терзаю тебя словами,
Ты опять убегаешь к маме, точно так же, как раньше. Раньше…
Говоришь мне, что я обманщик, а на мне уже шрам на шраме.
Лбом прижавшись к оконной раме я хочу убежать дворами.
Пусть никто меня не отыщет, да, таких дохрена и тыщи,
от провинции до столицы, от Урюпинска до Европы,
а таких как ты — единицы, ты бы запросто вышла в топы
самых красочных из журналов — не в Париже, так хоть в Панаме,
нет таких, или есть, но мало, только ты убегаешь к маме…
…Я тебе ни отец, ни отчим, ни любовник, ни муж — прохожий,
на таких же других похожий, хоть и лучше их, между прочим.
И талантливей и нежнее, и скромнее на общем фоне,
только жаль, для тебя важнее те, кто прячутся в телефоне.
Те, кому ты звонишь ночами сумасшедшим своим контральто,
за чугунными их плечами разглядев Таиланд и Мальту.
…Я ныряю в похмелье сплина, ай да водка — смешная штука.
Зацвела за окном калина и засохла в горшочке юкка,
кот терзает бока дивана и бурлит как титан на даче.
Мы с тобою — и это странно. Мы не вместе — а как иначе?
У тебя в понедельник тренинг, ты во вторник идёшь на пьянку.
Сам с собою, как шизофреник, я общаюсь и пью клюквянку.
На столе суррогат веселья и гора сигаретных тушек.
Это терпко-хмельное зелье не даёт мне слететь с катушек.
…Ты ворвёшься однажды шквалом, похотливой и сладкой сукой,
сбросишь на пол стихи, журналы и завалишь меня под юккой,
выпьешь досуха, выгнув тело, задрожав в пароксизме страсти,
в келье пыльной и запустелой разрывая меня на части,
заплетая в косички нервы и впиваясь в меня ногтями…
Этот раз, он опять как первый. А на мне уже шрам на шраме.
А на сердце сплетенье боли, и стигматы кровят уныло.
Я хотел бы сбежать на волю, но зачем мне она, доколе
нам с тобой так прекрасно… Было…