Со странностью была моя подруга, —
Сначала секс, в дальнейшем маета:
Просила, чтоб в часы досуга
Чесал за ухом у её кота!
И я чесал, боясь отказа в связи,
Мурлыкал рыжий, — нравился расчёс,
Казалось — мизер нравственной здесь грязи,
Простой каприз, я ж — шелудивый пёс.
Но стыдно стало вдруг неотвратимо
За ханжество, отсутствие идей,
Ведь всё чешу, а жизнь проходит мимо,
В ней нет величия, нет глубины страстей…
И Отнял пальцы от кошачьей блУды,
С трудом отнЯл, как будто слез с иглы,
Пошёл я в храм, томов где груды
Искусств больших. Там нет щемящей мглы.
Я манускрипты изучал, скульптуру
Творцов Востока и Эллады дух,
Всю готику, всю рококО культуру,
К Шекспиру был и Шиллеру не глух.
Сел в самолёт. В Венеции мне рады,
Вот Вена, Лувр, Акрополь без прикрас,
Своим величием их шпили, колоннады,
Буквально в гномов превращают нас!
Когда вернулся «тролль» c Европы тронной,
То как к короне, брошенной, вассал,
Я на глазах подруги изумлённой
Припал к коту! Чесал, чесал, чесал…
Так надо ль нам так изменять подружке?
Мнить из себя поэтов без лузги?
Чесать и всё тут! Уши — на макушке!
А нет кота, — чеши свои… мозги!