…да такая же: так же ем, так же сплю ночами,
так же думаю, как хороших вернуть назад.
И всего-то, что от других меня отличает, —
эти грустные и задумчивые глаза.
Говорить стихами, молчать обо всем — стихами
и терпеть, потому что иначе — никак нельзя:
я храню глубоко внутри себя чью-то память,
чтоб однажды пришедший увидел свое и взял.
Чтоб почувствовал, что он дышит, узнал, что жив он,
захотел нестерпимо кому-то себя сказать…
Нестерпимо. Поэтому часто неудержимо
я от встреченных молча прячу свои глаза.

Мы мельчаем, когда не рождаем счастья.
Костенеем, когда отвыкаем слышать.

Вот — дорога твоя: ты проходишь часто по маршруту знакомому, если вышел
по делам с опозданием, в полвосьмого. Что ты можешь сказать о дороге утром? -
Ощущаешь ли ты: аромат еловый слился с ветром, пронизанным перламутром
восходящих лучей, замерев у ног, и — очень тихо, нетронуто, первозданно…
Если б чудом каким-то увидеть смог ты, как восход отражается в стеклах зданий,
поднимается, ширится и желтеет, словно гордый цветок распустился в поле… -

Мы не видим, поскольку мы не хотели
видеть — красочно. Только по нашей воле
мир становится чище, нежней, на части не разобран, способен на обоюдность.
… показать весь текст …

Смотри и вникай: не наступит солнца,
не вызреет колос, весной взойдя.

Я здесь, я шаманю, рву волос конский, читаю санскрит на листе дождя.
Я тут. Я умею, хочу — и что же? — Ветра за рукав меня теребят…

Но солнце, увы, расцветать не может,
пока не родится внутри тебя.