Вокруг тишина и красивые стройные сосны.
Интересно, как это сосны умудряются расти на этих камнях.
Лето заканчивалось. Наша трехместная байдарка стартовала в Вырице и спускалась по речке Оредеж уже несколько дней.
Речка эта мелководная. Она извивается, а в некоторых местах превращается в широкое заболоченное озеро. Если ветер задувает в нужном направлении, мы с Володей сооружаем парус из весел и армейской прорезиненной накидки.
За байдаркой следует блесна, но клев вялый. Ловятся небольшие окуньки и щуки. Через каждые 15, 20 километров начинается поиск места для ночевки. Совместить все требования для установки палатки очень сложная задача.
Наконец причаливаем и разводим очередной костер. Для упрощения быта у нас с собой чайник, четырехлитровая кастрюля и сковородка. Уже забравшись в спальники, мы достаем тетради и пишем в них свои путевые заметки.
Мой дневник напоминает бухгалтерский отчет. Прошли 12 км на веслах, 6 под парусом. Поймали 3 щуки и 12 окуней общим весом 1,5 кг. Нашли 8 подосиновиков. Полная скукота.
Я мгновенно засыпаю, а Волосевич усердно продолжает писать свой дневник. В свете фонаря он ваяет очередной шедевр словосочетания из оптимизма, юмора и находчивости.
Встреча со стариком, табанившим сеточкой рыбу у берега и его испуганная реакция на мой простой вопрос:
«Мужик, а где нам добыть червяков для ловли рыбы ?», обрастает подробностями.
В записках Володи мужик превращается в махрового браконьера, который умышленно направляет нас к своей соучастнице по незаконному промыслу.
«Привет», переданный ей от старика, от неожиданности вызывает у нее сердечный спазм. Она роняет лопату и очень густо краснеет.
«Не могет такого быть. Он там наверно опять с Дрыном опился этой дряни?».
Продолжая что-то бормотать, она бочком скрывается в доме. Наверно останемся без червяков.
Пока я размышляю, Володя ходит между ягодных кустов и пытается в сжатые сроки пополнить свой организм натуральными витаминами. Сдувая с очередной дозы несуществующую пыль, он засыпает ее в рот и перемещается к следующему кустику. Наконец, отворяется дверь и на крылечко «выплывает» хозяйка. На ней голубенькое платье, белые босоножки и желтый платочек расписанный красными розами. Светлые волосы перевязаны. На губах помада.
От неожиданности, Волосевич перестает жевать и становиться очень похож на клиента психбольницы.
«Мадам, а где у вас тут водятся червячки ?», — галантно спрашиваю я.
«Ну ты и гусь», — шипит Володя и, сорвав ближайшую к нему фиолетовую астру, бросается к женщине. Вместо того, чтобы испугаться, она мило так улыбается и протягивает ему навстречу обе руки.
«Варвара, а лучше Варя», — представляется хозяйка.
«Володя», — отвечает мой друг и, прикрывая рукой рот, пытается незаметно выплюнуть веточки смородины.
«Дык Ванька, что еще сказал, окромя придуманного вами привета? Давайте так. Вы тут поешьте пока ягодок. Стока уродилось. Стока. Прям жуть. А я приготовлю ужин. Вы ж такие худенькие, худенькие. Прям жуть.»
Волосевич продолжает напоминать мне клиента лечебницы. Он держит Варины руки и улыбается все глупее и глупее.
«Пошел к лодке !», — сообщаю я этим ненормальным. Спускаюсь вниз. Вытаскиваю из воды нашу «лошадку». Шустро устанавливаю палатку и переворачиваю байдарку вверх килем. Попытка половить рыбку прерывается воплями. Володя сверху семафорит о готовности ужина. Прихватив на всякий случай бутылку водки и конфеты, я поднимаюсь по тропинке к дому.
Теплое солнце и сосны вызывают ощущение нереальности. Интересно как это сосны умудряются расти на этих камнях.
Внутри бревенчатый дом выглядит совсем по-другому. Поражает не только чистота. В нем стоит запах березовых веников и яблок.
Я попал в обстановку моего сахалинского детства. Вот выйдет сейчас из двери моя бабушка Саша и я опять услышу ее постоянные комментарии:
«Это ж не ребенок. Наградил господи на старости лет маленьким бесом. Котька, опять скакал на нашей кормилице. Бедная коза скоро совсем перестанет доиться. Затюкал бедную. Она ж из-за твоих фортелей даже бодаться совсем перестала…»
Ужин с картошкой, луком и жареной рыбой был в самом разгаре, когда в дом ввалился его хозяин. Иван, скребя двумя пальцами заросший подбородок, уставился на Варю и несколько минут молча ее гипнотизировал.
Ничего не получилось. Она продолжала весело щебетать.
«Ну дык, стаканов в дому что ли не хватает? Можа с местами обнищали?», — веско заговорил Иван.
Уже через полчаса Ваня догнал остальных, ликвидировал всю водку и перешел на привычный самогон. Варя решила притормозить процесс и принесла ему маленькую гармошку.
Володя не мог не поддержать вокальные запевы нашего нового приятеля:
Во селе, в своем дому
Сидел Ваня во хмелю.
До сих пор я не пойму
Почему он нес херню.
Ух ты, ах ты…"
Импровизация Володи вызывала и у Вари желание поддержать исполнителей:
Я в лесок бы позвала,
Все тебе бы отдала.
Только Ваня нынче строг
Упечет меня в острог.
Ух, ах …"
Стало темнеть и мы с Володей попрощались с гостеприимными хозяевами и заняли свои привычные места для ночевки.
«Да облом получился с червями.» , — подумал, а может и сказал, я, мгновенно засыпая.
А Володя включил фонарик и исписал в тетрадке несколько страниц текста о нашей теплой встрече с браконьером и его очаровательной сподвижницей.
Через несколько лет эти дневники мы подарили Ларисе Семеновне. Сотруднику минского института гигиены. Она на спроектированной в нашей лаборатории установке проводила исследование по влиянию электромагнитных полей на живые организмы. Для этого в эти поля помещали контейнеры с мухами дрозофилами.
Лариса Семеновна успешно совмещала основную работу с литературным творчеством. У меня сохранилось несколько ее поэтических сборников.
Я честно пытался запомнить хотя бы одно стихотворение, но так и не смог.
«Марево марьево синью постылою.
Ты удиви меня силушкой силою…
Я ведь стою совсем обнаженная.
В глади морской луной отраженная.»
«Что за херню пишет твой любимый Ларик?, Вот Высоцкий это поэт.», спрашиваю я у Володи.
«Если не понимаешь, вини себя. А твоего Высоцкого к 85 году уже никто и не вспомнит. Хочешь пари. На две бутылки настоящего коньяка?», — отвечает Волосевич.
Наше пари и условия мы записали фломастером на обоях его квартиры.
Утром я услышал стук по передней стойке нашего шатра и выполз наружу.
Иван щурился и чесал пальцами свою бороденку.
«Ну дык, с добрым почином. Это вам от Варьки, попьете рассольчику. А это червь в опилках. Ядреный. Сам накопал. Ну дык, прощевайте. Я-то? Да за рыбешкой. Че тут еще делать?»
Мы пожали друг другу руки.
«Удачи тебе Иван. Береги Варю. Она ведь у тебя необыкновенная. Она чудо. "
«Само-собой. Покедова.».
Интересно, как это сосны умудряются расти на этих камнях.
И для чего им все же, — подарена такая необыкновенная стройность и удивительная красота.