Разложив на большом камне дары моря по ранжиру, я расстелил свой свитер и стал греться, с трудом сдерживая дрожь, бегающую по моему телу.
Тося не могла пройти мимо очередного объекта для своих сибирских упражнений.
«А чавой-то мы такие печальные. Можа вам тоже винца? Или массажик? Вон как я Александра Сергееча обработала. Теперь будет скакать как молодой. А можа до буев сплаваем и обратно. На перегонки, только без ваших галош. Если обгонишь, так, так зацелую, что и винца не потребуется.»
«Я-то думал, что вы подруга моего лучшего друга, а вы оказывается спортсмен-любитель. Вот отогреюсь чуть-чуть и поплывем. Можем прямо в Турцию. Там в последнее время сложности с персоналом. Не хватает массажистов.»
«Да, предупреждал мя Володька, что ты психопатный. Нужны вы мне. У меня у самой в Омске муж. Да и детишек двое. Тока они ж где? Далече. Я ж по ним скучаю. Только каждой бабенке интересно пообниматься с таким вот как ты. Гладеньким. Умненьким…»
Тося привалилась ко мне и стала гладить спину мягкой, пухлой ручкой.
«Тось, а детки то у тебя большие?», — спросил я у нее.
«Младшему 6, а старшой уже самостоятельный. Ему 12. Хорошенькие. Младший ершистый. На тебя похож. Все о чем-то думает. Ну, а сиделец. Он конечно и заботливый, и работает. Но запойный. Как начнет так и не остановится. У нас же мужики крепкие, но вот все это она проклятущая.», — она рассказывала и рассказывала.
Ничего нового. Типичный вариант. Они сами наливают и даже не пытаются понять, что у мужчин есть предел износа в работе и мозгах. А водка для них выход из непонимания и забот.
Сына родил, дерево посадил, дом построил и — свободен.
Жизнь для мужчин это сцена, у которой постоянно должны раздаваться аплодисменты или выстрелы. Они постоянно должны чувствовать и слышать понимание и поддержку.
«Да ты чо, никак уснул? Так поплывем у Турцию?», — вопрос оторвал меня от дурацких мыслей и мы пошли к воде.
Она была очень холодной. Вода просто обжигала холодом. Если поплыву, то навярняка затону.
«Давай самостоятельно, Антонина Анатольевна. Мне еще очень холодно.»
Тося вошла в воду и очень быстро поплыла в сторону буйков. Вот хитрюга. Оказывается, она несколько лет занималась плаванием. Была даже каким-то чемпионом. Миновав буйки, блондинка удалялась все дальше, пока ее голова вовсе не потерялась среди волн.
Вернулся к моему свитеру. На камне вместо рапанов лежали деньги прижатые к валуну камешком. Хорошо, что самого большого рапана я положил в карман свитера. Вечером я опущу его в горячую воду, достану вилкой моллюска и подарю раковину Тосе.
Ожидая Тосю, я вспомнил экстремальный случай прошлого лета. Как только море начинало штормить мы с Николаем бежали на берег и, с трудом преодолев зону прибоя, качались на больших волнах. Самым сложным элементом этого аттракциона был выход на берег. Накатная волна перекатывала береговые камешки. Встречая большой камень, волна отражалась от него и образовывала вертикальную водяную стенку. Оставалось шустренько пробежать зону наката и спрятаться за этот камень до прихода очередной волны. Если не успел, тебя утянет обратно и обстучит камнями.
Выбравшись на берег, мы с Колей делились впечатлениями о проведенном мероприятии, а играющий рядом с нами маленький мальчик подошел к скале отражателю. Резко стартанув к нему, я все равно не успел. Малыша потащило в море. Мимо меня пробежал Коля и тоже скрылся в воде. Следом в том же направлении уже навстречу следующей волне прыгнула женщина. Вот уж полная дура. Догнал ее перед очередным буруном, схватил за ногу и перехватив за волосы протащил подальше от берега. Рядом увидел Колю с малышом в руках.
Раскачиваясь на волнах за бурунами, мы ждали подходящего момента для высадки на берег. Первым проскочил мой друг. Он уже прыгал на берегу и размахивал руками. А я все ждал, пытаясь объяснить моей подопечной, что нам нужно делать, но она каждый раз в нужный момент начинала вопить и царапаться. Вот уж не повезло, полная дура.
Коля подоспел вовремя, и только вдвоем нам удалось протащить это тело за береговой отражатель.
Через пару дней мы встретили ее в парке санатория. «Ну вы, недоумки. Испортили мне отпуск, посмотрите что наделали», — сказала она и мы несколько минут рассматривали синяки и ссадины на ее теле. Николай хмыкнул, продолжая прятать за спиной загипсованную в Ялтенском травмопункте поломанную руку.
«Почему же ты, дура, не смотришь за своим маленьким сыном!», попытался я ей нахамить. Но мне показалось, что этот вопрос для нее был слишком сложным. На отдыхе в Крыму важнее внешний вид, зонтики, крем для загара, вино и отчаянное обжорство.
Наконец из воды показалась Тося. Высохнув, мы поднялись в гору к нашим фургонам и примкнули к праздничному веселью коллег. Они веселились на небольшой площадке между фургонами.
У меня опять появился озноб. «Сходи ка Костян в шестой корпус к Танечке. У нее навярняка есть таблетки.», — посоветовал мне Александр Сергеевич. Он уже начал держаться рукой за свое сердце и сосать валидол. «Ну и мне что-нибудь прихвати. Так колет. Особенно на вдохе.»
Танечка была местной подругой Бориса Константиновича. Второго нашего морского подполковника. Собираясь к ней на свидание, Боря каждый раз тщательно гладил свою кремовую рубашку, брюки и не меньше трех раз чистил зубы. Из-за дежурства Тани Борис с Волосевичем на поляне громко исполняли романсы.
Одев боевые джинсы и высохший «морской» свитер я потащился в санаторий. Таня сидела за маленьким столиком в вестибюле корпуса. Ее белый халат был лучшим образцом портновского искусства. Халат ослеплял белизной и подчеркивал безупречность и красоту этой женщины.
«Хорошо выглядишь. Мне б таблеток от простуды и валидольчику для Сани.», — произнес я с робостью и восторгом.
«У нас тут не аптека. А воровать не принято.» Она подошла ближе и дотронулась рукой до моего лба. Потом наклонилась и приложила туда же свои губы. Позвонила по телефону: «Отлучусь ненадолго в четвертый. Простудного подлечу.» Проходя мимо огромного зеркала, я посмотрел на свое отражение и почти испугался. На меня смотрел небритый мужчина с длинными волосами и нечесаной прической. В оторванных чуть ниже колена затертых джинсах и ужасном свитере с пришитым крупными стежками карманом. На лице выделялись белые пятна морской соли и отчетливый бурый круг засохшей крови.
«Тань, а нет ли в четвертом душевой. Мне б минут на 10. А то соль колется. Я ж из-за Санька так торопился, что не успел помыться. С сердцем ведь не пошутишь.»
Сбросив верхнюю одежду на пол, открыл кран и переступая по ней ногами я быстренько сделал одновременно два дела. Смыл с себя соль и постирал шмотки.
На крылечко корпуса я вышел в мокрых штанах и голым торсом. Танечка подняла вверх руки и за плечи стала опускать меня вниз. Проверка температуры догадался я и мигом расположил свой лоб на уровне ее губ. Но на этот раз это оказался самый настоящий поцелуй, который сбивает дыхание и делает людей счастливыми. Ее язычок касался моих губ и я перестал понимать из-за чего у меня озноб.
«Танюш, а как же Боря?»
«Дурачок, кого ж нам здесь любить кроме вас. Неужто этих санаторских козлов, которые так и норовят залесть под юбку. Я к себе на работу. Встретимся завтра в шесть. Смотри не опоздай и не забудь побриться. Ромео. А за Борю не переживай. Мы с ним ходим в кино, а потом он рассказывает мне о вашей службе и ваших подвигах. Это ж ты летал тут над морем месяц назад? Ну пока.»
На улице совсем стемнело. В парке уже никого не было и со всех сторон раздавалось непрерывное пение кузнечиков (местных цикад).
Место мое в фургоне было занято и пришлось идти в «вытрезвитель», так мы называли уличный веревочный гамачек. В гамак кто-то из моих заботливых приятелей положил матрац и синее шерстяное одеяло. Закрыв глаза, я снова увидел морское дно и Таню. Она трогала мой лоб, а потом заговорила голосом Тоси: «Костик, вставай я сегодня приготовила вам манную кашу.»
Шарик, наш маленький лохматый охранник по установленному ритуалу пробежался со мной до бочки растворного узла и терпеливо подождал окончания процедуры обливания. Ему наверно было стыдно за то, что он проспал и не встретил меня накануне вечером. А через 10 минут мы уже сидели на скамейке у куста колючего терновника и ели вкусную кашу.
Для поднятия настроения я достал из холодильника докторской колбасы и, нарезав ее маленькими кусочками, засыпал в тарелку и миску моего лохматого преданного друга. Потом очередь дошла до Маши. Сонная жаба не хотела есть кузнечиков. Ей мешали лучи солнца и любопытство собачки. Пришлось накрыть ее влажной тряпочкой.
Ровно в 8 часов я сидел в пультовой рабочего фургона. Генератор работал на полную мощность. Его электромагнитное поле должно было регистрироваться специальным приемником Шатовского крейсера непрерывно в течение 11 суток.
Автоматики на станции еще не было, и смена диапазонов и мощностей производилась операторами вручную с записью в вахтовый журнал. Эксперименты в Крыму подтверждали возможность создания мощной станции на Кольском полуострове. Начались проектные и строительные работы за Полярным кругом.
«Север воля, надежда, страна без границ,
Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц,
Потому что не водится здесь воронья.»
Высоцкий к сожалению ошибался.
Есть на севере вороны, есть грязь. Суровый климат и нормальные обыкновенные люди. За 11 лет работы там каждый из моих друзей остался навсегда в моей душе и в моей памяти. Но это было потом, а в Крыму генератор свистел и постепенно поднимал температуру в фургоне станции.
Через сутки на нашей станции остались только операторы и Борис Константинович. У остальных закончился двухдневный командировочный отдых и они уезжали по домам. Перед посадкой в автобус Тося энергично обнималась с Волосевичем. В перерывах она приглашала меня к себе в гости и намекала, что если у нее родится еще один мальчик, то, во-первых — она назовет его Константином, а во-вторых — я буду его крестным отцом: — «Попробуй тогда не приехать.»