Это осень. А, значит, время берет свое. Замыкает в мигрени, простуды и циферблаты.

Он все так же тепло и открыто влюблен в нее, просто кончились силы, истории и заплаты на усталость. Так хочется выползти ночью в тишь, видеть звезды, дышать очень медленно, отмолчаться. Он все так же б хотел целовать ее и вести, только вряд ли он все это может настолько часто, как и раньше. Она понимает, о нем молчит. Оставляет, не оставляя. Идет сентябрь сквозь нее, словно воздух, — морозен, рассветно-чист и прозрачен настолько, что в бликах стеклом сиял бы.

Ей так странно и страшно, что вот он уйдет во тьму, слишком гордый, от помощи искренней отвернется, -что она стала тихим «иди ко мне, обниму» без надежды, что мрак его впустит ее, как солнце.

Эта осень похожа на кашель сухой в груди — слишком остро царапает горло, лишая слова. Он не скажет ей, что и не думает уходить, и она ему -что отпускать его не готова. Все теперь не звучит, спотыкается и сбоит. Ожидает мучительно, нервно сутулит плечи. Это осень размеренно тикает в них двоих, и минуты ее заглушить ровным счетом нечем.

Он все так же влюблен в нее, так же их встречам рад. Но залег, словно зверь, долгой гонкой совсем умаян.

Понимая причины, она ждет и в этот раз.

И, представив себе его, бережно обнимает.