Мы поднялись на верхний мостик. Командир уставился в свой любимый бинокль, а мы с Володей опять уселись на заднем выступе обшивки рубки.
Из переговоров между кораблями стало понятно, что военные никак не могут обнаружить нашу учебную торпеду. Вместо всплытия на три часа носом вверх, она наверное досрочно затонула. Торпеду искали несколько катеров и два вертолета, но так и не нашли.
— «Что еще можно ожидать от этих тупых представителей промышленности. Они же в технике. Собрались в кучу в носовом и чуть не потопили корабль, который я лично собрал из хлама на капиталке.», — речь Шатова явно определялась статусом собеседника. То она заполнялась специфическими терминами и русским матом, то становилась краткой и почтительной:
«У аппарата. Пуск в штатном режиме. Есть. Переход строго по графику. Есть. Антенна в рабочем положении. Есть. Ход 10. Три балла. Квадрат 15. Прошу освободить корабль от торпедистов. Не хватит спальных мест. Есть. Ученые останутся по директиве на 14 суток. Есть».
— «Пацаны. Я вас оставил на две недели, а этих придурков счас сгрузим на тральщик, надоело о них спотыкаться. Мешают служить.»
Перегрузка комиссии на тральщик оказалась сложней, чем их погрузка на корабль. На очередную жертву надевали оранжевый спасательный жилет и широкий пояс. К поясу привязывали три веревки. За две страховали сверху, а за третью не давали стукаться о борт при подъеме. Процедура сопровождалась оглушительными комментариями и командами Шатова через мегафон.
Оммичку Тосю он дважды ласково назвал буренушкой, что вызвало смех и аплодисменты у команды тральщика. Но в целом перегрузка завершилась без травм и ушибов. Недаром командиры кораблей постоянно проводят тренировки по отработке моряками штатных и аварийных действий.
Успешные проводы комиссии взбодрили нашего командира. Он оторвался от своего бинокля и посоветовал нам перестать вертеть задницами:
— «Нечего стирать красочное покрытие корабля.»
Потом просунул между нами свою голову, и непрерывно вращая ею, рассказал несколько поучительных историй из своей морской практики.
— «Пацаны, а шоо является главной мотивацией правильной службы на подводном крейсере? Конечно, — командир и его решительность. Нужно за долю секунды не только совершить анализ, но и отдать правильный приказ. Ой, не просто.»
Схватившись рукой за выносной микрофон, он проорал:
— «Старпом, отработать учебную. Пожар на БЧ4.»
Потом тяжело выдохнул спиртовую завесу и, взяв в руки бинокль, стал опять что-то высматривать у линии горизонта.
А вокруг лодки шевелилось море. Оно плавно раскачивало судно, накатывая волны на круглые борта Шатовского крейсера. Дизеля работали на малых оборотах, и Николай Фомич легко удерживал лодку против ветра, снижая этим неприятную бортовую качку.
Через несколько дней учебную торпеду обнаружили в воде ялтинские отдыхающие. Милиция оцепила пляж, моряки произвели «тайную» операцию по ее подъему и транспортированию в балаклавскую бухту.
Мы с Волосевичем к этому времени уже сидели на береговой станции Фороса и Володя самозабвенно рассказывал коллегам о пуске торпеды и нырке Шатова под причальным боном.
Рассказ он украсил дополнительными подробностями.
Антонина Анатольевна (Тося) с явным удовольствием и гордостью выслушала тост про мужество и отвагу сибирских женщин. Она весь вечер приглашала Володю на очередной танец. По ее выразительным взглядам на него было хорошо видно, кого из нас она считает настоящим мужиком.
Праздничный банкет закончился ночным купанием. В черной воде мерцали светлячки. Вода обнимала и укачивала. Не хотелось возвращаться на берег.
Не в первый раз в моей голове срабатывает автомат видеозаписи, чтобы не забыть и не потерять ощущение уникальности окружающей тебя красоты.
Такие минуты, наверное, называют кусочком счастья, подаренным человеку. Кусочки накапливаются. От их количества формируется отношение к жизни, да и сама человеческая жизнь.