Спасибо, Вам, те кто отдавал жизни, в годы войны, спасибо, что отдали так много, спасибо за свободу, и миллиона слов не хватит, сказать как благодарны мы, за вашу победу.
В тихой тенистой алее сидел, одинокий старик, грудь его была увешана медалями, кругом шли, веселые смеющиеся люди, они праздновали победу, чувство праздника и счастья, казалось наполняет воздух.
Здравствуй друг мой, с улыбкой, чуть качнув седой головой, на лавочку присела она, его старая фронтовая, подруга, его любовь всей жизни. В ее худых морщинистых руках был зажат полевой букет, она поднесла его к лицу, чуть прикрыв глаза, вдохнула в себя аромат.
Эээхх, уже не так пахнет, а помнишь как тогда, с запахом дыма, гари и утреней росы, ты нес мне их через все минное поле, а я кричала, что бы не смел идти, что бы остановился, а ты. как всегда. с горечью прошептала она…
Помню, все помню, и платье твое белое, в горох помню, и те завитки из-под косынки помню, и запах твоего тела, теплого прогретого на солнце помню… И взрывалось все как помню, а я все шел, сжимая букет, как побежала на встречу помню…
Закрыв лицо руками, он тихо запела фронтовую песню
Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами.
Темная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная черная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, в дорогую подругу мою.
Эта вера от пули меня темной ночью хранила.
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою,
Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.
Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи,
Вот и теперь надо мною она кружится.
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому знаю: со мной ничего не случится. …
он посмотрел на нее все с той же любовь, все с той же тоской, ах ты Любонька моя, ненаглядная. Где же ты была столько лет, промокнув слезы платком. взглянул на нее еще раз, тело его содрогнулось, от боли и воспоминаний.
Любонька, что ж с твоими рученьками война сделала?
Она резко убрала руки от лица… спрятав их в карманы пиджака.
Да все лагеря… Все лагеря… хороший мой… еще жива осталась… хотя кто знает, как лучше было бы, кожу заживо снимали и перчатки делали, издевались. но не убили… и не сломали. тихо закончила она.
Он встал со скамейки чуть хромая. Придерживаясь, за неуклюжею старую трость, эх Любонька, давай станцуем как тогда, а?
Она чуть покачала головой, васильковые глаза ее заблестели, как огоньки.
Как же мы станцуем, милый ты мой… ведь у тебя нет ноги…
А мы с тобой Любонька обнимемся и будем танцевать, души танцевать наши будут.
Ведь я никогда не думал, Любонька, что, пережив войну, опять голодать буду… и опять есть хлеб, а представлять, что мясо ем… так и танцевать будем, как будто и правда как тогда молодыми были.
И он заплакал, заплакал как мужчина, да именно как мужчина… горько и безысходно,
Люба, Любонька, а у меня родной внук, квартиру отобрал… и все забрал, а знаешь, пусть все заберет, лишь, бы никогда войны больше не было, знаешь Любонька, они не выдержат, нет у них той отваги, не те сердца, не та отвага… волками стали, дикие собаки…
Она приподнялась, чуть качнувшись в бок, лязгнули ордена на груди, и из-под синего берета, выпала, седая прядь волос. Она провела по его родной, со старившейся щеке, вытерев слезу, родной ты мой, они просто маленькие еще, они все понимают, просто души в них мало, не тряхнула их жизнь… вот и не знают…
Он посмотрел на нее с грустью в глазах, незабудка ты моя, а ты все такая же наивная ты у меня, как и раньше.
Он обнял ее крепко, прижав к себе, Любонька, как хорошо, что ты вернулась.
Они шли вдоль тенистой аллеи парка, прохожие расходись в стороны, от них исходила, сила, мужество, и все кто видел их, начинали понимать, как нелегко далась им эта победа, столько эмоций было в этой затянутой ими песне;
Темная ночь… Только пули свистят…